Мистер Боулен был рад вновь увидеться с ним.
— Слава богу, Найп, ты выглядишь на сто процентов лучше. Хорошо отдохнул? Где ты был?
«Все так же неприятен и неряшлив, — подумал мистер Боулен. — Ну почему он не может стоять прямо? Согнулся, словно высохшее дерево».
— Ты выглядишь на сто процентов лучше, старина.
«И чего это он усмехается, хотелось бы мне знать. Каждый раз, когда я его вижу, мне кажется, что уши у него стали еще больше».
Адольф Найп положил папки на стол.
— Смотрите, мистер Боулен! — вскричал он. — Посмотрите, что я принес.
И он стал рассказывать. Раскрыв папки и разложив чертежи перед изумленным маленьким человечком. Целый час он подробно все объяснял, а когда закончил, отступил на шаг, слегка покраснев. Затаив дыхание, он ждал приговора.
— Знаешь что, Найп? Я думаю, что ты голова.
«Осторожнее, — сказал себе мистер Боулен. — Обращайся с ним осторожнее. Он кое-что значит. Если бы только эта его длинная лошадиная морда и огромные зубы не производили такого отталкивающего впечатления. У этого парня уши, будто листья ревеня».
— Но, мистер Боулен, она будет работать! Я ведь доказал вам, что она будет работать! И вы не сможете отрицать этого!
— Не спеши, Найп. Не спеши и послушай меня.
Адольф Найп смотрел на своего шефа, с каждой секундой испытывая к нему все большее отвращение.
— Твоя идея, — зашевелилась нижняя губа мистера Боулена, — довольно оригинальна, я бы даже сказал, что идея блестящая, а это еще раз говорит о том, что я высокого мнения относительно твоих способностей, Найп. Но не бери ее всерьез. В конце концов, приятель, какую мы можем извлечь из нее пользу? Кому нужна машина, пишущая рассказы? Да и какая, кстати, от нее выгода? Скажи-ка мне.
— Можно я сяду, сэр?
— Конечно, садись.
Адольф Найп присел на краешек стула. Шеф не сводил с него глаз, ожидая, что он скажет.
— Если позволите, я бы хотел объяснить вам, мистер Боулен, как я пришел к этому.
— Давай, Найп, валяй.
«С ним нужно держаться попроще, — сказал про себя мистер Боулен. — Этот парень почти гений. Для фирмы это находка. Его ценность можно сравнить со слитком золота, вес которого равен его собственному. Да взять хоть эти бумаги. Чепуха, ужасная чепуха. Просто поразительно, как он сам до всего этого додумался. Никакого проку, разумеется, от всего этого нет. Никакой коммерческой выгоды. Но это еще раз говорит о том, что парень талантлив».
— Пусть это будет чем-то вроде исповеди, мистер Боулен. Мне кажется, я смогу объяснить вам, почему я всегда был таким… беспокойным, что ли.
— Выкладывай, что там у тебя, Найп. Сам знаешь — на меня можно положиться.
Молодой человек стиснул пальцы рук коленями и уперся локтями в живот. Казалось, ему стало неожиданно холодно.
— Видите ли, мистер Боулен, по правде, меня не особенно привлекает работа здесь. Я знаю, что я с ней справляюсь и все такое, но душа у меня к ней не лежит. Это не то, чем я хотел бы заниматься.
Словно на пружинах, брови мистера Боулена подскочили вверх. Он замер.
— Понимаете, сэр, всю свою жизнь я хотел стать писателем.
— Писателем?
— Да, мистер Боулен. Наверное, вы не поверите, но каждую свободную минуту я тратил на то, что писал рассказы. За последние десять лет я написал сотни, буквально сотни коротких рассказов. Пятьсот шестьдесят шесть, если быть точным. Примерно по одному в неделю.
— О боже! И зачем тебе это?
— Как я понимаю, сэр, у меня есть страсть.
— Что еще за страсть?
— Страсть к творчеству, мистер Боулен.
Всякий раз, поднимая глаза, он видел губы мистера Боулена. Они делались все тоньше и тоньше и становились еще более фиолетовыми.
— А позволь спросить тебя, Найп, что ты делал с этими рассказами?
— Вот тут-то и начинаются проблемы, сэр. Их никто не покупал. Закончив рассказ, я отсылал его в журнал. Сначала в один, потом в другой. А кончалось, мистер Боулен, тем, что рассказы мне возвращали. Меня это просто убивает.
Мистер Боулен с облегчением вздохнул.
— Очень хорошо понимаю тебя, старина. — В голосе его послышалось сочувствие. — Со всеми хоть раз в жизни случалось нечто подобное. Но теперь, после того как редакторы — а они знают что к чему — убедили тебя в том, что твои рассказы… как бы сказать?.. несколько неудачны, нужно оставить это занятие. Забудь об этом, приятель. Забудь, и все.
— Нет, мистер Боулен. Это не так! Я уверен, что пишу хорошие рассказы. О господи, да вы сравните их с той чепухой, что печатают в журналах, поверьте мне, все это слюнявая невыносимая чушь… Меня это сводит с ума!
— Погоди, старина…
— Вы читаете журналы, мистер Боулен?
— Извини, Найп, но какое это имеет отношение к твоей машине?
— Прямое, мистер Боулен, самое прямое. Вы только послушайте. Я внимательно просмотрел несколько разных журналов, и мне показалось, что каждый из них печатает только то, что для него наиболее типично. Писатели я имею в виду преуспевающих писателей — знают об этом и соответственно и творят.
— Постой, приятель. Успокойся. Я все же сомневаюсь, что мы сможем как-то это использовать.
— Прошу вас, мистер Боулен, выслушайте меня до конца. Это ужасно важно.
Он замолчал, с трудом переводя дыхание. Он вконец разнервничался и при разговоре размахивал руками. Его длинное некрасивое лицо горело воодушевлением. Рот наполнился слюной, и казалось, что и слова, которые он произносил, были мокрыми.
— Теперь вы понимаете, что с помощью особого регулятора, установленного на моей машине и соединяющего «отдел памяти» с «сюжетным отделом», я могу, просто нажав на нужную кнопку, получать любой необходимый мне рассказ в зависимости от направления журнала.
— Понимаю, Найп, понимаю. Очень занятно, но зачем это нужно?
— А вот зачем, мистер Боулен. Возможности рынка ограничены. Нужно производить необходимый товар в нужное время. Это чисто деловой подход. Теперь я смотрю на все это с вашей точки зрения — пусть это будет коммерческое предложение.
— Дружище, я никак не могу рассматривать это в качестве коммерческого предложения. Тебе не хуже меня известно, во что обходится создание подобных машин.
— Я это хорошо знаю, сэр. Но, даже учитывая это, я думаю, вы представить себе не можете, сколько платят журналы авторам рассказов.
— И сколько же они платят?
— Что-то около двух с половиной тысяч долларов. А в среднем, наверное, около тысячи.
Мистер Боулен подскочил на месте.
— Да, сэр, это так.