Разумеется, я сожалею и о безумии, поразившем моего бывшего ученика Дейла Гордона, и о всей цепи трагических событий и совпадений, начало которым он положил своей смертью и которые – к моему несказанному ужасу – привели к тому, что несчастная женщина покончила с собой прямо в моем кабинете…
– И это при том, что вы ни к чему так не стремитесь, как к миру и любви, – негромко сказала она.
– Совершенно верно, Мелина.
По его губам снова скользнула уже знакомая самодовольная усмешка, и ей в очередной раз захотелось ударить его. Но вместо этого она отступила на шаг и убрала руки за спину.
– Ты кое о чем забыл.
– Не думаю, что хочу тебя слушать и дальше…
– Тобиас и Лоусон знают, что ты поддерживал постоянную связь с Дейлом Гордоном. Джем Хеннингс сам признался, что он и Дейл работали на тебя. Это слышала не только я, но и полковник Харт.
– Но ведь это очень легко объяснить, Мелина! Хеннингс и Гордон сами придумали этот план, неверно истолковав или извратив мои слова о новом мировом порядке. Они хотели выслужиться, и вот результат, печальный результат. Иешуа и его напарник…
– Иешуа?
– Человек, который выдавал себя за агента Тобиаса; он предпочитает называть себя Джошем… Хеннингс нанял его без моего ведома. Очевидно, они что-то не поделили или поссорились из-за оплаты. В результате Иешуа застрелил Хеннингса…
– Сам Иешуа может дать совсем другие показания, которые тебе не понравятся.
– Для этого его надо сначала поймать. Насколько мне известно, Иешуа умеет избегать полицейских ловушек. Не сомневаюсь, что ему удастся скрыться и на этот раз.
– Допустим, план был разработан Гордоном и Хеннингсом, но ты не мог об этом не знать. Ведь должны были они откуда-то брать твою сперму!
– Допустим, я послал Гордону несколько образцов для… рутинного анализа.
– Для… анализа?
– Да, для анализа. А что тут такого? Я хотел, чтобы он сделал подробную спермограмму и выяснил, все ли в порядке, нет ли у меня каких-либо генетических отклонений, которые мне бы не хотелось передать… гм-м… моим детям. По моей просьбе, Гордон занимался этим в свободное время. И, разумеется, я понятия не имел, как этот несчастный распорядится моим генным материалом. Мне и в голову не могло прийти, что он решит использовать его… таким образом.
Мелина прикусила до боли губу.
– Ты сам сказал – здесь у тебя дети.
– Их матери не станут скрывать, что я – отец абсолютного большинства из них. Некоторые, возможно, считают грехом деторождение вне брака, но для меня это – священная обязанность. В любом случае, дорогая моя Мелина, это не уголовное преступление, а нравственность – понятие относительное.
– Но когда исследуют других детей, анализ ДНК покажет, что они тоже от тебя.
– Каких это – других?
– Например, ребенка Андерсонов. И других малышей, которые были похищены и привезены сюда. Тех, которые… – Она внезапно осеклась, вспомнив одно очень важное обстоятельство, объяснить которое смогла только сейчас. – Тех, что в автобусах… – договорила она упавшим голосом.
Брат Гэбриэл бросил взгляд на мистера Хенкока:
– О чем она говорит? О нашей передвижной телестудии?
– Очевидно, да, брат Гэбриэл, поскольку никаких других автобусов у нас нет, – почтительно ответил секретарь, и проповедник посмотрел на нее с улыбкой, словно говоря: «Что-нибудь еще, милая?»
– Кстати, Мелина, я еще не поблагодарил тебя за то, что ты так быстро кремировала тело Джиллиан и тем самым лишила полицию возможности провести ДНК-анализ содержимого матки. Его результат, разумеется, ничего бы не значил – доказать, будто бы мне было известно, что Дейл Гордон провел искусственное оплодотворение Джиллиан моей спермой, невозможно даже таким способом, однако из-за этого расследование могло затянуться, а мое время слишком дорого, и я не могу позволить себе тратить его на пустяки. И без того я не успел сделать все, что запланировал. Впрочем, конец уже близок, и я рад, что очень скоро все волнения и тревоги останутся в прошлом и я смогу снова полностью отдаться моей работе.
– На твоем месте я бы не особенно радовалась. Помнишь ту женщину, которую ты приказал убить через несколько недель после зачатия? Агент Тобиас добьется эксгумации ее тела и отдаст ткани плода на исследование…
– И ДНК плода совпадет с моей. В свое время, Мелина, я пожертвовал свою сперму нескольким донорским банкам – в частности, тому, который поставляет образцы в ту самую клинику, где проходила процедуру искусственного оплодотворения женщина, о которой ты вспомнила. С моей точки зрения, этого должно быть достаточно, чтобы объяснить все подобные совпадения. – Он усмехнулся. – А я был очень активным донором, Мелина!
Несколько мгновений она смотрела ему прямо в глаза, все больше убеждаясь в том, что перед ней – безумец. Наконец она сказала:
– Похоже, ты все предусмотрел!
Брат Гэбриэл пожал плечами:
– Мы были очень осторожны и старались предвидеть каждую мелочь. Если бы не это, мы бы не достигли столь впечатляющих успехов. Мы…
Она начала смеяться, и брат Гэбриэл озадаченно замолк.
– В чем дело? – настороженно спросил он. Чем-то этот смех ему очень не понравился.
– Мне очень жаль, – ответила она, все еще смеясь, – но я вынуждена огорчить тебя, проповедник. Кое-что ты все-таки не предусмотрел!
Брат Гэбриэл нахмурился. Ее тон был слишком вызывающим, слишком уверенным, к тому же он терпеть не мог, когда его называли проповедником. Кивнув секретарю, он сказал:
– Мне кажется, мы что-то заболтались, не так ли, мистер Хенкок?
Секретарь шагнул вперед, схватив Мелину сзади за руки. Она покорилась без борьбы, что еще больше удивило брата Гэбриэла. Даже когда Хенкок прижал ствол револьвера к ее голове, она продолжала загадочно улыбаться.
– Значит, сейчас я должна совершить самоубийство – таков был ваш план?
– Ты права. – Брат Гэбриэл соскочил со стола и стоял теперь перед ней. – Мне очень жаль, что все должно кончиться именно так, Мелина. – Его пальцы коснулись ее щеки, скользнули по шее и остановились на груди. – Честное слово – жаль…
От его прикосновения в ней поднялась волна отвращения, но она даже не шевельнулась, чтобы не показать ему своей слабости.
– Поверь, ты очень пожалеешь, если прикажешь выстрелить, – сказала она.
– Это еще почему?
– Очень просто приказать своему человеку убить, и совсем другое – выстрелить самому. Особенно в женщину. Да еще глядя ей прямо в глаза…
– Ты хочешь сказать, что я – трус? – Лицо брата Гэбриэла снова потемнело от гнева, но благоразумие одержало верх. – Чтобы очень пожалеть, Мелина, этого будет маловато. Может быть, у тебя на уме еще что-то?