— И вы не вернулись к ней, сэр, когда годы вашей кабалы истекли?
Генри Морган вперил тяжелый взгляд в пол.
— Нет, мой друг, так и не вернулся.
IV
Легенда о Красной Святой оплетала его сознание, как мощная лиана, и с запада все чаще доносился голос, моля и высмеивая, язвя и обольщая Генри Моргана. Он забыл море и свои праздные корабли. От долгого безделья флибустьеры совсем обнищали. Они валялись на палубах и поносили своего капитана, сонного лентяя. А он отчаянно вырывался из тугой сети грез и спорил с голосом.
«Да проклянет бог Санта Роху за то, что она сеет безумие в мире. Из — за нее отпетые головорезы воют на луну, как влюбленные псы. Она сводит с ума неутолимой любовью. Я должен что — то сделать — сделать что угодно, лишь бы избавиться от пут этой женщины, которую никогда не видел. Я должен уничтожить призрак! Захватить Золотую Чашу — это пустые мечты. Нет, как видно, желаю я только смерти!»
И ему вспомнился голод, который заставил его покинуть Камбрию, ибо стал он вдвое сильнее и мучительнее. Мысли мешали ему уснуть. Когда следом за усталостью все — таки прокрадывалась дремота, вместе с ней являлась Санта Роха.
«Я захвачу Маракайбо! — вскричал он в отчаянии. Утолю эту жажду кубком ужасов. Я разграблю Маракайбо, разорву в клочья и брошу истекать кровью на песке!»
(А в Золотой Чаше живет женщина, и ей поклоняются за ее никем не исчисленные чары.) «Встреча у острова Вака! Созывайте все доблестные души со всей шири моря! Мы отправляемся за несметными сокровищами!»
Его корабли помчались к бухте Маракайбо, и город отчаянно оборонялся.
— Прорывайтесь во внутреннюю гавань! Да, под пушками!
Пушечные ядра визжали в воздухе и выбивали из стен фонтаны мусора, однако защитники держались стойко.
— Не сдаются? Тогда на приступ!
Через стены полетели горшки с порохом, разрывая на куски и калеча всех вокруг.
— Кто эти волки? — кричали защитники. — Братья, мы должны сражаться насмерть. И не просить пощады, братья. Если мы дрогнем, наш любимый город…
К стенам приставили лестницы, и по ним с ревом устремилась вверх волна нападающих.
— Святой Лаврентий, укрой нас! Спаси! Это не люди, а дьяволы. Услышь меня! Услышь меня! Пощады! Иисусе, где ты?
— Крушите стены! Не оставьте камня на камне!
(В Золотой Чаше живет женщина, и она прекрасна, как солнце.)
— Пощады не давать! Бей испанских крыс! Убивай всех до единой!
И Маракайбо лег к его ногам, умоляя о милосердии. Двери срывались с петель. Из комнат вытаскивалось все, что можно было вытащить. Женщин согнали в церковь и заперли там. Затем к Генри Моргану привели пленников.
— Сэр, вот этот старик… У него, конечно, спрятаны большие богатства, но мы не сумели их найти.
— Ну, так суньте его ноги в огонь! Глупый старый осел! Руки ему переломайте… Не говорит где? Так закрутите ему ремнем голову!.. Да убейте же его, убейте! Пусть не вопит… Может быть, у него и правда никаких сокровищ не было.
(В Панаме живет женщина…)
— Выскребли все золото до последней крупинки? Назначьте выкуп за город. После таких трудов нам положены большие богатства.
На помощь городу отправилась испанская флотилия.
— Подходят испанские корабли? Будем с ними драться! Нет, нет! Скроемся от них, если сумеем. Наши корабли гружены их золотом и низко сидят в воде. Перебейте пленных!
(…и она прекрасна, как солнце.) Капитан Морган покинул разрушенный Маракайбо. Его корабли увозили двести пятьдесят тысяч золотых монет, и шелка, и серебряную посуду, и мешки пряностей. Увозили они и золотую утварь из собора, и одеяния, богато расшитые жемчугом. А город лежал в развалинах и пылал.
«Мы богаче, чем могли мечтать. Как будет ликовать Тортуга, когда мы вернемся. Все до единого герои! И буйства наши будут неописуемы!»
(Санта Роха в Панаме.) «О господи! Раз так, то так! Но, боюсь, найду я только смерть. Ведь об этом и помыслить страшно. Но раз есть у меня такое желание, я должен ему подчиниться, пусть и погибну». И он призвал к себе юного Кер-де-Гри.
— Ты отличился в этой битве, мой друг.
— Делал то, что надо было, сэр.
— Но сражался ты прекрасно. Я видел тебя в бою. И назначаю тебя моим лейтенантом в походах, моим заместителем. Ты храбр, разумен, и ты мой друг. Тебе я могу доверять, а кто из моих людей снесет бремя моего доверия, если ему окажется выгоднее его нарушить?
— Это большая честь, сэр. И я отплачу вам верностью. Моя мать будет довольна.
— Да, — сказал капитан Морган, — ты юный глупец, но в нашем деле это большое достоинство, когда есть кому тебя вести. Все они сейчас рвутся назад, на Тортугу, чтобы поскорее расшвырять свои деньги. Они бы руками потащили корабли туда, будь такое возможно. А что ты сделаешь со своей долей, Кер-де-Гри?
— Половину отдам матери. А оставшуюся половину поделю: одну часть припрячу, а на вторую попьянствую денек — другой, а то и неделю. После сражений хорошо побыть мертвецки пьяным.
— Опьянение никогда мне удовольствия не доставляло, — сказал капитан. — Во мне только пробуждается печаль. Но у меня есть новый замысел. Кер-де-Гри, какой город в западном мире самый богатый? Какое место остается недоступным для Братства? Где мы все могли бы приобрести миллионы?
— Но, сэр, не хотите же вы… Не думаете же вы, будто возможно взять…
— Я возьму Панаму. Да — да, Золотую Чашу.
.. — Но как? Город надежно охраняют стены и войско, да и хорошей дороги через перешеек нет, только тропки. Как же вы это сделаете?
— Я должен взять Панаму. Я должен захватить Золотую Чашу! — Зубы капитана свирепо сжались.
А Кер-де-Гри чуть — чуть улыбнулся.
— Чего ты ухмыляешься? — крикнул капитан Морган.
— Вспомнил, как я недавно сказал, что Панаму, возможно, ждет судьба Трои.
— А! Ты думаешь про эту безымянную женщину? Выкинь ее из головы! Возможно, ее вообще не существует.
— Но, сэр, мы ведь и так уже богаты.
— Неплохо стать еще богаче. Мне надоело грабить! Я хочу надежно себя обеспечить.
Кер-де-Гри нерешительно помолчал, а его глаза словно спрятались за легким покрывалом.
— Когда мы придем в Панаму, сэр, как бы все не передрались между собой из — за Красной Святой!
— Можешь не сомневаться, я сумею поддержать порядок среди моих людей — строжайший порядок! — пусть мне придется ради этого перевешать половину их. Не так давно я отправил вестника в Панаму сказать, что сам туда явлюсь, но это была шутка. А теперь я думаю, не принялись ли они укреплять город? Но, быть может, и они сочли это шуткой. А теперь иди, Кер-де-Гри, и никому ни слова! Назначаю тебя моим послом. Пусть мои люди швыряют золото направо и налево. Поощряй азартные игры — уже сейчас, на корабле. Подавай им пример в тавернах, пример мотовства. И тогда они волей — неволей должны будут отправиться со мной. На этот раз мне нужна целая армия, мой друг, и все равно мы можем погибнуть все до одного. Как знать, не высшая ли это радость в жизни — рисковать ею? Послужи мне хорошо, Кер-де-Гри, и, быть может, в один прекрасный день ты станешь богаче, чем мог бы даже вообразить!