– Ты думаешь, в России все побежали в музеи? – пыталась утешить его Галя.

– Послушай, это надолго… – дал общую оценку ситуации Алексей.

И как будто в подтверждение его слов, вечером позвонили:

– Мисс, мы просим вас не покидать территорию США до завершения расследования и соблюдения всех формальностей.

– Вот и хорошо, – сказал Маркин, – а то я переживал, что не успею закончить портрет в такой нервной обстановке.

– Леша, а если они не найдутся, мы сможем усыновить Сему?

– Не знаю, детка, я еще никогда не усыновлял американских мальчиков. И, боюсь, это будет первый случай в истории страны, когда гостья из России усыновляет американского ребенка.

– Так я же рожу и стану американкой, – нашла простой выход Галка.

– Ты бы девочку свою привезла. Это же не дело. Мало того, что мои дети растут без отца, так еще и ты кукуешь. Переедем в один из пустующих домов. Их сейчас в Америке больше, чем заселенных. Всем места хватит. Может, и мои приедут. Я, Галя, понял, что без семьи тоска. Так что ты правильно делаешь, когда всех в дом тащишь.

У него тоже была хорошая бабушка. Пока мы пытаемся следовать советам родителей, счастье ускользает от нас. И только подсказки мудрых женщин дают нам шанс стать счастливыми.

Глава IV
День рождения

* * *

Галя давно решила, что Светочкин день рождения – это предел, и билеты купила заранее, чтобы не оставить себе путей к отступлению. Но когда она возникла утром, как и предупреждала, в дверном проеме, Поля все-таки удивилась:

– Ты?

Галка была с животом, а про это в письмах не было ни слова. Улетела налегке, прилетела в измененном состоянии.

– А ты не рада? – решила она говорить прямо.

– Проходи на кухню, Светочка спит, – Полина действительно не чувствовала прилива радости от приезда шатающейся по всему миру подруги. Вот это новость: рожать, как в магазин сходить.

Галя бросила вещи на пороге, едва ткнувшись подруге в щеку, прошла к дочке.

Пока она гладила свою девочку, целовала ей плечики, ручки, любовалась, как она выросла, радовалась, что не похудела, Поля неотрывно смотрела на живот, как завороженная.

– Мама, не щекочи, – не открывая глаз, сказала девочка.

– Да я тебя защекочу, рыбоньку мою.

– Ой, кто это? – Света не могла поверить своим глазам. Узнав Галю, она застеснялась, уткнулась в подушку носиком и весело оттуда посматривала.

– А я тебе привезла такое красивое платьице, как у принцессы. А какие заколочки! А ты подстрижена… Ну, ничего, потом снова отрастим… – гладила Галя дочь по голове. Но та не откликалась.

– Дай ей поспать, – ревниво попросила Полина.

– Да какой сон, когда сколько подарков! Так можно проспать и Новый год, и Пасху. Не переживай, я и тебе купила такое… Не хуже, чем у Натальи Водяновой. Да куда ей до тебя! С голыми плечами, с таким бархатом переливающимся… А туфли – сказка.

И стала потрошить сумки, с восторгом доставая оттуда красивые тряпочки.

– Украдут нашу Полю, да, Светочка? Такая она будет красивая. А мы ее не отдадим…

Девочка стояла в мятой ночной рубашке с серебряной короной-обручем на голове. Рот до ушей, вылитая мать. Только переднего зуба не было.

– А зубик мышка украла у моей девочки? Ну-ка, растет новый? Растет. Кривенько пока. Ну, ничего, «вылавняется жубик», – передразнила дочку Галя. – Ой, девчонки, как же я соскучилась…

– Галя…

Она перехватила Полин взгляд:

– А, так я не одна. Привезла кое-что в животике, девочку или мальчика, завтра сходим, посмотрим. Но ты не волнуйся, я не тут рожать буду. Вот день рождения отпразднуем, попрощаемся с вами и полетим домой, в Сиэтл. Там теперь наш дом. Беленький, чистенький, как свежее молоко. Мы там как захотим стены разрисуем. Хоть петушками, хоть рушничками, хоть чернобрывцами, хоть гвоздичками, хоть ромашками.

Глядя на такое счастье (Галка светилась), Поля думала: «Какое горе, что она приехала. А как же я?..» Та, конечно, увидела, что Поля расстроена. Стоит чужая, грустная, обиженная. Подошла к ней:

– Прости, прости, Полинка, я виновата. Бросила вас тут, думала за месяц обернусь, а оно видишь как. Ты не представляешь, как я рада вас видеть. Мы тебя никогда не забудем. Я тебя не брошу.

Пыталась погасить ужас в глазах подруги, но не вышло. Та, кажется, еще больше напряглась, непривычно холодно сказала:

– Нам нужно поговорить.

Такой ее Галя еще не видела. Стальную, неприступную, надменную.

Оставив Свету с подарками, женщины закрылись на кухне, чтобы побеседовать наедине. Галя отказывалась даже присесть, чтобы обеспечить себе преимущество в споре. Она не хотела обижать Полю, но если уж вопрос ставился ребром – с кем останется ее дочь, то тут все средства хороши, не до церемоний.

– Как ты себе это представляешь? Живая и здоровая мать может оставить ребенка на руках у подруги навсегда и жить себе припеваючи с чужим дядей? Да не было дня, минуточки не было, чтобы я о ней не думала. Все же ради нее.

– Здесь ей будет не хуже. Образование в Америке так себе, это тебе всякий скажет. А тут она пойдет в хорошую школу. Вырастет, если захочет, приедет к тебе, – Полина говорила уверенно, готовилась к разговору, знала, что он неизбежен.

– При чем тут образование? Я хочу, чтобы мои дети были счастливы, чтобы они жили в своем доме. Вот я выросла в своем доме. И я не могу жить в этих квартирках. Не может человек жить и дышать свободно, когда он все время как в переполненном трамвае.Слева стучат, справа – кричат, над головой капает, под ногами хлюпает. Зима как страшный сон, никогда не кончается. Люди хотят любви больше всего на свете, а сами ненавидят и взрываются по малейшему поводу. Я не хочу, чтобы моя девочка выросла угрюмая и озлобленная. Я ей хочу другую жизнь показать.

– Не ошибись, Галя. Не все то золото, что блестит, – Полина чувствовала на своей стороне моральное превосходство. Она детей не бросала. И Светочка – живой человек, с нею так нельзя: привезла – увезла.

– А я и тебя хочу забрать. Там психолог вот так нужен! Поживешь у нас, устроишься. Подучишься, если надо. Квартиру эту сдашь, хватит тебе на первое время. Познакомим тебя с местными русскими, у них же у всех дети, будешь заниматься, помогать. Может, садик откроем или детский дом творчества. Ну? – торопилась Галка уговорить, переманить подругу на свою сторону.

– Фантазерка ты. Никогда я из Москвы не уеду. Это уже буду не я.Я и тут нужна. У меня кабинет лучший в округе. Да и на Светочку посмотри. Она ведь очень изменилась, сколько мы с ее мышлением и воображением работали. Как прекрасно она теперь читает. А прислушайся, как она теперь говорит – правильно, с интонацией, художественно. Она же у вас на суржике говорила, с акцентом, этим украинским «гэ» – «ГАл-Очка».