– В другой раз будем умнее, станем оставлять деньги где-нибудь в сохранном месте… ох, вот и меня начинает выворачивать.
– Да. Загорись сейчас эта проклятая лачуга, ни за что не пошевельнусь.
Они сидели у китайца сколько можно было, а потом побрели под дождем искать тридцатицентовую ночлежку, где и провели ночь, и клопы их кусали отчаянно.
Утром они отправились искать работы: Мак – по типографиям, Айк – по пароходствам. Ничего не найдя за день, они вечером встретились и, так как ночь была теплая, переночевали в парке.
Наконец они нанялись на лесные разработки Снейк-Ривер. Их отправили туда в вагоне, полном шведов и финнов. Мак и Айк одни во всем вагоне говорили по-английски. Когда они добрались до места, десятник оказался так крут, еда так плоха, казарма так вонюча, что дня через два они сбежали и снова стали бродяжничать.
В Блу-Маунтинс было уже холодно, и они бы наверняка подохли с голоду, если бы не наловчились выпрашивать подачку в кухнях лесных лагерей, встречавшихся по пути. Они вышли на железную дорогу у Бекер-Сити и ухитрились добраться в товарных составах до Портленда.
В Портленде им не удалось найти работу, потому что одежда у них была грязная, и они поплелись на юг по широкой и бесконечной долине Орегона, усеянной фруктовыми фермами, ночуя по амбарам и получая кое-где случайную кормежку за колку дров и разные домашние работы на каком-нибудь ранчо.
В Сейлеме Айк обнаружил, что у него триппер, и Мак ночей не спал от страха, что, может быть, и он тоже болен. Они решили обратиться к доктору. Это был крупный, круглолицый и с виду добродушный человек. Когда они сказали, что у них нет денег, он заявил, что это ничего и что они могут работой по хозяйству отплатить ему за совет, но, когда узнал, что дело идет о венерической болезни, вытолкал их, прочитав им пылкую проповедь о расплате за грехи.
Они плелись по дороге голодные и охромевшие; у Лика был жар, и ему больно было идти, Оба молчали. Наконец они дошли до небольшой станции с водокачкой и погрузочной платформой для фруктов на магистрали Южной Тихоокеанской дороги. Айк сказал, что он не может больше идти, что надо ждать товарного поезда.
– Тюрьма и то лучше, – говорил он.
– Уж коль не везет в этой стране, так действительно не везет, – сказал Мак, и почему-то оба они рассмеялись.
В кустах за станцией они набрели на старого бродягу, варившего кофе в жестянке. Он поделился с ними кофе, хлебом, отрезал им кусочек сала, и они рассказали ему о своих злоключениях. Он сказал, что направляется зимовать на юг и что верное средство от триппера – настой из вишневых корешков и стеблей. Но где достать этих самых корешков и стеблей?
Во всяком случае, он советовал не тревожиться, говоря, что это не серьезней обыкновенной простуды. Это был веселый старик, и лицо у него до того заросло грязью, что казалось коричневой кожаной маской. Он собирался попытать счастья на товарном поезде, который останавливался здесь брать воду вскоре после захода солнца. Пока Айк со стариком разговаривали, Мак прилег вздремнуть.
Проснулся он от окрика Айка, и все они сломя голову помчались за товарным поездом, который уже тронулся. В темноте Мак промахнулся, не попал на подножку и грохнулся на шпалы. Он ободрал коленку и набрал полон рот песку, и, когда он поднялся, все, что он увидел, – два красных фонаря в хвосте поезда, таявших в ноябрьской дымке.
Так в последний раз он видел Айка Холла.
Он снова вышел на дорогу и доковылял до ближайшего ранчо. Собака лаяла и бросалась на него, хватая за лодыжки, но он был слишком подавлен и ни на что не обращал внимания. Наконец к нему подошла полная женщина, дала ему холодного пудинга с яблочной подливкой и сказала, что он может переночевать в амбаре, если отдаст ей спички. Он добрел до амбара, зарылся в копну свежего сена и уснул. Наутро фермер, которого звали Томас, высокий рыжеватый мужчина с оглушительным голосом, пришел в амбар и предложил ему поработать несколько, дней за еду и ночлег. Они были приветливы с ним, и у них была красивая дочка – Мона, в которую он влюбился. Плотная, краснощекая, сильная, словно мальчик, она ничего не боялась. Она тузила его, боролась с ним, и, когда он отдохнул и подкормился, он ночи не спал, думая о ней. Он лежал на своем сеннике, снова и снова вспоминая прикосновение ее голой руки, когда она передавала ему трубку опрыскивателя или помогала складывать в костер срезанные ветви, ее крепкие груди и свежее, как у коровы, дыхание, щекотавшее ему шею, когда они возились и дурачились вечерами после ужина. Но у родителей были другие планы относительно дочери, и они объявили Маку, что больше в нем не нуждаются. Они отпустили его приветливо, с ворохом добрых сонетов, сменой старого белья и холодным завтраком, завернутым в газету, но без гроша в кармане. Мона побежала за ним по выбитым колеям пыльной дороги и поцеловала его па глазах у родителей.
– Мне без тебя будет скучно, – сказала она. – Накопи побольше денег, приезжай и женись на мне.
– Ну конечно, так я и сделаю, – сказал Мак и ушел с хорошим чувством и со слезами на глазах. Но особенно его радовало то, что он не подцепил триппера от той девицы из Сиэтла.
РОКФЕЛЛЕР ВОТ ТИП ЧЕЛОВЕКА БУДУЩЕГО Жатва смерти в Чикаго наконец-то и Париж шокирован ГАРРИМАН [44] ВЫВЕДЕН КАК ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНЫЙ КО-ЛOCC напала на след известного авантюриста Запретить зловонную пьесу Шоу ТЕДДИ ДОБИЛСЯ ДИРИЖЕРСКОЙ ПАЛОЧКИ пожалейте пассажиров подземки
Мы плыли вдвоем
По искристой реке
Пели
старые
милые
песни
ТОЛПА ЛИНЧУЕТ СОВЕРШИВ МОЛИТВУ
Когда поток металла [45] хлынул из домны я видел как рабочие кинулись к безопасным пунктам. Справа от домны я заметил группу в десять человек которые бежали сломя го-лову но платье их уже было охвачено пламенем. По-видимому они пострадали уже в самый момент взрыва и некоторые спотыкались на бегу и падали. Расплавленный поток поглотил бедняг в мгновение ока.
Раздался второй взрыв и я посмотрел на домну. Когда я снова взглянул направо ища глазами десятерых я не увидел ни одного и как мне кажется все они обратились в пепел. Мой поезд приходился на пути металла и поэтому я вынужден был расцепить состав и дать сигнал машиниста протолкнуть его дальше.
ДА ЗДРАВСТВУЕТ МОНОПОЛИЯ – ВСЕНАРОДНОЕ БЛАГО
Классовые враги договариваются в салоне миссис Потер Палмер
те же
старые
милые
песни
Мы катались на коньках на пруду возле заводов ceребряных изделий; от фабричной свалки возле пруда шел чудной свербящий запах мыло из китовой ворвани объяснил кто-то им чистят серебряные ножи вилки и ложки. Наводят на них блеск перед продажей.