Завтра я уезжаю в Питсбург, где меня ожидают положение и работа, которые, надеюсь, помогут мне забыть Вас и то большое горе, которое причинило мне Ваше вероломство.
Он с минуту размышлял, как ему кончить, и наконец написал:
Искренне преданный
Д. У. М.
и отправил письмо.
Всю ночь по дороге в Питсбург он пролежал без снана верхней койке спального вагона. Вот ему уже двадцать три года, и у него нет университетского диплома, и нету него никакой профессии, и он отказался от надежды стать автором популярных песен. Не оправдались надежды на спекуляцию земельными участками, на Ошен-Сити и газетную работу и женитьбу на Аннабел Мари. Будь он проклят, если еще когда-нибудь пойдет в лакеи к светской даме. В вагоне было жарко, подушка у него под головой сбивалась комком… обрывки фраз, которыми он рекламировал «Историю» Банкрофта или Брайанта… «Ты знаешь штат, где персик расцветает…» – голос мистера Хилларда, обращавшийся к присяжным из недр конторы в Уилмингтоне: единственное безопасное, верное, надежное, неизменное помещение капитала, сэр, – это земельная собственность, не боящаяся ни наводнения, ни пожара; земельный собственник связан нерасторжимыми узами с ростом и процветанием своего города и своей нации… улучшаете вы участок в меру вашего досуга и возможностей или нет – вы все равно сидите у своего очага в покое и довольстве, и богатства, порожденные неизбежным и неотвратимым ростом благосостояния могучей страны, сами притекают к вам в руки… Для молодого человека со связями и, позволю себе сказать, с такими приятными манерами и основательным классическим образованием, говорил мистер Оппенгеймер, банковское дело – вот достойное поприще для воспитания таких качеств, как энергия, такт и, главное, трудолюбие… Чья-то рука теребила его простыню.
– Через сорок пять минут Питсбург, сэр, – донесся до него голос проводника-негра. Уорд натянул брюки, с огорчением отметил, что они измялись, соскочил вниз, сунул ноги в ботинки, наспех вычищенные дешевой липкой мазью, и, путаясь в шнурках, прошел мимо растрепанных, выбиравшихся из своих коек пассажиров по коридору в уборную. Глаза у него слипались, и ему хотелось принять ванну. В вагоне было нестерпимо душно, в уборной пахло бельем и мыльным порошком бреющихся пассажиров. За окном мелькали черные, припудренные снегом холмы, ряды серых, одинаковых лачуг, изредка копер, а за ним русло реки, нарывавшее кучами рудничных доменных отвалов, по гребню холма багряная оторочка деревьев, четко вырезанных по красному солнцу; а на фоне холма – яркий и красный, как солнце, сгусток пламени над доменной печью.
Уорд побрился, вычистил зубы, как можно тщательнее вымыл лицо и шею, сделал пробор. Его челюсти и скулы приобретали квадратные очертания, и это ему было приятно. Безупречный молодой директор, подумал он, пристегивая воротничок и завязывая галстук. Это Аннабел научила его подбирать галстуки под цвет глаз. Вместе с ее именем пришло и взволновало легкое, почти осязаемое ощущение ее губ, душного запаха ее духов. Он смахнул это воспоминание, принялся было свистеть, оборвал свист, боясь, что умывающиеся пассажиры сочтут это неприличным, и вышел из уборной на площадку. Солнце уже совсем поднялось, холмы стали розовые с черным, и только внизу, где собирался дым от растапливаемых печей, прозрачно синело. Повсюду ряды лачуг, трубы, домны, шахты, копры. И вдруг холм, врезающий в небо ряд лачуг или скопище домен. В слякоти, на переездах, группы темнолицых мужчин в темных рабочих костюмах. Закоптелые стены скрыли небо. Поезд мчался туннелями, под скрещениями мостов, по глубоким выемкам.
– Станция Питсбург-Центральная! – прокричал проводник.
Уорд сунул двадцатипятицентовик в ладонь негра, разыскал свой чемодан в груде сваленного перед вагоном багажа и быстрым твердым шагом пошел по платформе, глубоко вдыхая холодный угольно-дымный воздух перрона.
Той весной когда из выходивших во двор слуховых окон верхнего корпуса видна была над вязами комета Галлея мистер Гринлиф сказал что мне нужно посещать класс конфирмантов и конфирмоваться когда приедет епископ и когда после этого мы отправились на реку в байдарке я сказал Скинни что я не хочу конфирмоваться потому что я верил в жизнь на воле и комету Галлея и Вселенную и поездки в байдарке и стук дождя по палатке в ту ночь когда мы вдвоем читали «Собаку Баскервилей» и повесили Кусок мяса на дерево и какая-то собака видно учуяла его и все бродила вокруг и выла ужасно и мы перепугались (но я сказал не это, не помню что я сказал) – но только не в церковь;
а Скинни сказал что если я некрещеный мне нельзя причащаться и я пошел и сказал это мистеру Гринлифу и он надулся и сказал что мне лучше не ходить в класс конфирмантов и после этого мне пришлось по воскресеньям ходить в церковь но я ходил в какую мне нравилось иногда в баптистскую иногда в епископальную а в воскресенье когда приехал епископ больше не видно было кометы Галлея и я смотрел как дру гих причащали и это длилось часами потому что собиралась причащаться уйма маленьких девочек и только и слышно было что умбл-умбл причащается раб Божий… умбл-умбл причащается раба Божья
и мне хотелось знать буду ли я в живых когда в следующий раз покажется комета Галлея.
Я был на площади, когда началась стрельба. Я побежал вдоль Пласа Насиональ вместе с беспорядочно бегущей тысячной толпой мужчин женщин и детей, из которых десятки падали под огнем не добежав до прикрытия
Открыта новая цепь высоких гор
Джим О'Ши заброшен был
Судьбой на некий остров
Туземцам понравился его пыл
И то что велик был ростом
БЕДЛАМ В ИСКУССТВЕ
бандиты укрылись в пустыню
Вашингтон считает неудачным нелогичным и противоестественным избрание генерала Уэрты временным президентом Мексики вместо свергнутого президента Франсиско Мадеро
ТОЛЬКО ТРОИМ УДАЛОСЬ ПОКИНУТЬ ГОРОД
он подсыпал песок в сахарницы писатель говорит что он прибыл в Америку изгнанником и нашел в ней низость и корысть Лунг Ю бывшая императрица Китая скончалась в Запретном городе [110]
Будут кольца на пальцах
Будут серьги в ушах
На слонах будешь ездить
И жить во дворцах
Так приди же к набобу и в Патриков день
Станешь миссис Рембл Бэмбл Джинджибу
Джень О'Ши
пренебрежение интересами низших классов при формировании новой республики может вызвать новое восстание
600 АМЕРИКАНЦЕВ БЕГУТ ИЗ СТОЛИЦЫ