Агарес прерывается и начинает ожесточенно чесаться – просто-напросто скребется, как собака, зубами ищущая невидимых блох. Мне становится жаль демона и неудобно перед ним: в конце концов, его муки – из-за меня.
За кремлевскими стенами тоже полно народу. Прямо на паперти Успенского собора скульптурным изваянием застыла группа японских туристов в одинаковых джинсах и панамах, с одинаковыми лицами, обвешанных фотоаппаратами-клонами. Как роботы, они поворачиваются во все четыре стороны и фотографируют все, что попадает в поле зрения, по десять – двадцать раз подряд. Узкоглазая молодая девица, с ежиком коротко стриженных волос, набравшись храбрости, дергает за рукав кафтана дьяка времен Ивана Грозного. Сует тому в руку десять долларов и показывает на камеру: мол, давай вместе щелкнемся. Очумевший дьяк пялится на туристку вытаращенными глазами – думает, наверное, что она ему с ковша браги пригрезилась. Негодуя, отшвыривает «бесовскую бумажку» и чертит в воздухе две палочки – вдоль и поперек: открещивается от «нехристя».
– По-моему, они ни хрена не понимают, что произошло, – говорю я, глядя на радостные лица японцев, озаряемые фотовспышками. – Как с ума сошли.
Демон с усилием отрывается от почесывания.
– Это же туристы, – высказывается он. – Они во всем мире одинаковые. Ходят табунами, снимают все подряд, на что местные даже не обращают внимания. Зачем им врубаться в смысл Апокалипсиса по Иоанну, если они наверняка какие-нибудь синтоисты [76] , а то и буддисты? Их не впечатлили тысячи брошенных машин, врата огненного озера, разномастный народ в идиотских одеждах и разграбленные магазины? Ну, за это можешь сказать горячее спасибо имиджу твоей замечательной страны. Вы ухлопали кучу бабла на телеканал Russia Today, но на Западе, да и на Востоке до сих пор уверены, что вы ездите на медведях, заправляете самолеты водкой, а на каждом углу в Москве можно купить украденную мафией ядерную ракету. Так и эти японцы уверены, что перед ними – обычная Россия. Все вполне соответствует – здания горят, кругом разруха, шляются пьяные бородачи с топорами, электричество и мобильники не работают. Помню, я в дороге читал детектив Джона Кейза, и там черным по белому написано: в нищей Москве убивают за подержанный ноутбук, а в самой лучшей гостинице нет отопления и на полу намерз лед [77] . Так чего удивляться японцам? В их видении это вовсе не Апокалипсис, а нормальные российские будни.
Мы удаляемся прочь. Я раздуваю ноздри, как бык, и трепещу от злости. По сути, возразить демону нечего – но и не оставлять же это просто так! Повернувшись к толпе японцев, я ору что есть мочи охрипшим голосом:
– Хуй вам, а не Курилы!
Девушка-«ежик» радостно машет рукой в ответ – разумеется, меня никто не понял. Мои глаза ослепляет стрекочущий блеск фотокамер: демон, шатаясь, достает из кармана черного плаща пилюлю. Зловещий «пятачок», где угнездились белоснежные громады Успенского и Архангельского соборов, остается позади. Я вижу, что ему легче: дыхание становится размеренным, на лбу блестит мелко выступивший пот. Остановившись, Агарес бросает под язык серную таблетку – из его глаз выплескивается тихое блаженство.
– Ты совсем охренела, – кидает он на ходу, убыстряя шаг. – Какие сейчас, в жопу, Курилы? Однако православные – весьма специфический народ. Знаешь, когда Константинополь штурмовали турки, там не могли никак объединиться – янычары уже пробились на улицы города, но между фракциями шли разборки за трон. Так и тут. Конец света пришел, а вы еще чего-то делите. Нет больше королевств, республик, империй – все, финиш. Выяснять, кому что принадлежало, – уже логически бесполезно. Пущай эти ребята шляются по городу и жуют свои гребаные суши. Они куда счастливее нас: думают, что находятся в экзотическом туре, а не в самом центре адского пекла.
Пекло. Точно. И как я забыла его об этом спросить?
– Слушай, – говорю я, рассматривая зеленую крышу Дворца съездов. – Мне любопытно – почему я абсолютно НИЧЕГО не помню из своей загробной жизни? Перефразируя «Бриллиантовую руку»: врезалась, умерла, очнулась – могила. Скажи, как на духу, Агарес: Рай и Ад – они вообще существуют?
Демон останавливается. Он смотрит не на меня, а куда-то в сторону.
– Зачем тебе это знать? – тихо произносит Агарес.
Я чувствую оцепенение: по спине бегут мурашки.
Что-то тут не так…
– Ты меня пугаешь, – плаксиво отвечаю я, демонстративно утирая слезинку.
Точнее, ее призрак – слез нет, как назло. Глаза сухи, словно пустыня Сахара.
– Это моя работа, – пожимает плечами демон, удаляясь от роковых для него церквей. – Ты всего лишь смертная душа. Будь добра, не лезь не в свое дело.
Вот тут слезы сразу появляются. Правда, они не льются из глаз горестным потоком, а яростно брызжут с ресниц. Как и положено слезам злости.
– Чтоб вам обоим сдохнуть, – завожусь я. – Задаю вопросы, в ответ получаю идиотские загадки в стиле «форта Баяр». Кому из вас стало хуже от факта, что я знаю имя царя Мидаса? Тебе и ему просто нравится держать меня в неведении. Но если охотятся за мной – наверное, я имею право на инфу, а? Умоляю… скажи – каким образом я могу повлиять на ход Апокалипсиса?
Агарес, не дослушав, уходит вперед: кажется, он вообще не понял, о чем я говорю. Демон вновь начинает волноваться – чем ближе мы подходим к Боровицкой башне, тем сильнее он впадает в беспокойство. Волосы на затылке Агареса ш е в е л я т с я, как у животного, он сильно втягивает воздух ноздрями – словно загнанный волк, почуявший поблизости охотника с ружьем. Наверняка впереди еще какая-нибудь часовня. Что ж, пусть побесится. Я уже говорила – терпеть не могу, когда меня игнорируют. Лучше открытая ненависть, чем скучное безразличие. Ну, я ему устрою фейерверк. Скандалу требуется отдаваться как любимому: по полной программе. И желательно не симулировать – иначе не почувствуется реальный запал.
– Так ты скажешь или нет? – мой голос пропитан молниями угроз.
Агарес бросает свои нюхательные упражнения.
– Нет, – слышу я короткий смешок. – Меньше знаешь – крепче спишь.
Я не могу найти слов. Так открыто меня еще никто не посылал. В мозгу ядовитыми бутонами распускаются тысячи вариантов ответных выражений.
– Ублюдок! – выбираю я первое из того, что подвернулось.
– Сука, – беззлобно отвечает он, втягивая воздух ноздрями.
– Ты не джентльмен! – бушую я, не в силах остановиться.
– И хули с того? – в тоне демона слышится мертвое спокойствие.
Скандал – это улица с двусторонним движением. Если на меня не орут в ответ – я не получаю подпитки и сдуваюсь, как шарик: что, в общем-то, и произошло. Надула губы, шагаю со страшно обиженным видом, отвернув лицо в сторону: на мужиков это действует безотказно. Однако демон, вопреки обычаю, не спешит прыгать вокруг меня, засыпая торопливыми вопросами: «Что случилось, солнышко? Чем я тебя обидел?» – он по-прежнему держит нос по ветру. Идти с головой, до отказа повернутой влево, нелегко: я получаю лишнее доказательство тому, врезаясь в голубую ель. В лицо впиваются острые иголки, я коротко визжу, но Агарес даже не думает засмеяться. Вот это уже попросту оскорбительно. Бесчувственная тварь.