Какая радость в том, что Поллен заделался настоящим городом, если ни один из жителей ничего не делает? Август с негодованием убеждался, что никто не желает даже палец о палец ударить.
— А номера нам выдадут? — спросил старый Каролус.
— Конечно, — ответил Август, — потому что так делают во всех городах, и у тебя будет номер первый.
Каролус тотчас изъявил согласие, но так и остался единственным, у кого над дверью висел номер.
Никто ничем не занимается, никаких признаков деятельности. Взять, например, идею Августа относительно фабрики по производству рыбной муки. Разве полленцы думают об этом? Ну ладно, положим, банк не желает принимать в этом участия, но разве люди сами не могут скинуться на фабрику, которая будет делать рыбную муку, это помогло бы развитию местной промышленности, производству продуктов питания, принесло бы селению много денег. Так вот нет же! Неужели жизнь в Поллене замерла?
Август переговорил с Каролусом насчёт фабрики. И Каролус снова согласился принять участие и подкинуть кое-что из своих средств на это доброе дело. Но остальные отказались наотрез. Август побывал у Ездры, у Йоакима, у Габриэльсена, хозяина невода, у директора банка Роландсена, он опять все подмётки стоптал, побывав в Северном посёлке, он без устали рассказывал о своей идее — результат всё тот же.
В поисках выхода он обратился к шкиперам и хозяевам неводов. Но и здесь его начинание потерпело неудачу, потому что хозяин невода Оттесен так и не смог получить участок под застройку. Вообще-то Оттесену везло сверх всякой меры, он только что запер сельдь, а потому пользовался великим уважением у рыбаков и скупщиков. Всё, что он ни говорил, имело вес, одним словом, большой человек, молодец, и разбирается во всём, вот поглядите, он снова запер косяк. Август поддакивал, когда ему говорили, что Оттесен большой человек. Он сравнивал его с президентами и губернаторами, которые сумели достичь головокружительных высот. Короче, согласны ли они поддержать фабрику рыбной муки? А Оттесен согласен? — спрашивали люди в ответ.
Нет, Оттесен не согласен.
Конечно, со стороны Оттесена это было просто важничанье и тщеславие, удача вскружила ему голову. Ведь ни в каком другом месте ему не отказали бы в участке под застройку. Август крепился изо всех сил, чтобы не отдавать свой маленький участок, для себя он решил, что этот участок будет ему подспорьем, когда рухнет всё остальное, ничего нельзя знать заранее, судьба не всегда бывает к нему благосклонна, а на этом клочке земли, который Родерик вспахал и обнёс изгородью, он, Август, намерен посадить кое-что, да-да, кое-что, он хотел посеять семена, из которых вырастут потом большие разлапистые листья — и молчок, больше мы об этом говорить не будем. Август ясно представлял себе тот день, когда полленцы онемеют от изумления куда большего, чем то, что они испытали, впервые взглянув на мир сквозь цветные стёкла в коридоре.
Так неужели хозяин невода, Оттесен, не может сменить гнев на милость, не может пойти на уступку?
— Ну как, господин Оттесен, вы поразмыслили о том, о чём мы с вами толковали?
— Это о чём же?
— Я был бы весьма рад, чтоб вы жили у нас, чтоб такой человек, как вы, осел в Поллене, а теперь вот Каролус сносит свой амбар...
— Да хватит вам об этом! — с достоинством ответил Оттесен.
— Ну конечно, — уступчиво сказал Август, — не захотите же вы строиться на захудалом участке, где стоял амбар! Это и младенцу ясно! Правда, амбар этот до сей поры принадлежал самому богатому человеку в Поллене, но что с того? А вот если к этому участку прибавить и мою луговину?..
Оттесен, без паузы и уже не столь решительно:
— А что с ней делать, с этой луговиной?
— Она предназначалась для сада, фонтана и всяких диковинных растений. Я ведь только приблизительно могу себе представить, для чего она вам понадобится.
После недолгих переговоров согласие было достигнуто. Но когда Август, полагая, что на любезность надо отвечать любезностью, начал вновь говорить про фабрику рыбной муки, Оттесен воспротивился. Он просил не вмешивать его в эту историю, он припомнил, что в его родной деревне такую же фабрику пришлось закрыть из-за недостатка сырья и по этой причине дорогостоящее бетонное здание так и пропадает без толку, его нельзя даже приспособить под лодочный сарай. И Оттесен покачал головой.
Итак, он не поддался соблазну. Но может, его удастся взять хитростью?
— Это в Поллене-то недостаток сырья? — вскричал Август. — А где на всём побережье самые богатые уловы?! Да с таким же успехом можно говорить о недостатке здесь воды и ветра! А вдобавок один человек кое-что об этом прослышал и намерен войти в долю, если ему предоставят участок для застройки.
— Вы это про кого? — спросил Оттесен.
Август:
— Пока я не могу об этом откровенничать. А ещё, между нами говоря, мы предпочли бы, чтобы в этом деле участвовали именно вы. Не поймите меня превратно, это вполне достойный человек, но с господином Оттесеном ему не тягаться.
— Он не из местных?
— Да, с юга.
— Тогда я догадываюсь, о ком идёт речь, — говорит Оттесен и надолго задумывается. — А сколько он готов вложить?
Август, не моргнув глазом:
— Три тысячи. Я не преувеличиваю, это не в моих привычках.
— Три тысячи! — с шумом выдыхает Оттесен. — Да разве это деньги для строительства фабрики?! Нет уж, надумай я вступить в это дело, то выложил бы не меньше пяти!
— Вот было бы здорово! — восклицает Август, поняв, что одержал победу.
Однако Август не должен думать, что ему удалось уломать первого встречного, для этого господин Оттесен слишком важный человек, которого на лесть не возьмёшь. Он сказал:
— Я пришлю с деньгами своего подручного. Вам где хотелось бы их получить?
— В банке, где ж ещё, — ответил Август. — Господин пришлёт деньги в банк и получит расписку.
Вот и отлично! Оттесен дал понять, что считает дело завершённым, он с видом знатока поглядел на небо, предвещавшее непогоду, сменил шапку на зюйдвестку и перекинул через руку клеёнчатую куртку.
— Пойду погляжу, как там мой невод, — сказал он.
Август был не прочь ещё поговорить насчёт своей луговины, к примеру, у него ведь должна остаться на руках хоть какая-то бумага, купчая, что ли.
— Да-да, вы набросайте текст, — изрёк Оттесен и проследовал мимо Августа, словно это не человек, а воздух, проходя же крикнул в сторону судов, стоявших в заливе, что надвигается буря, большая буря, и что на их месте он подтянул бы чалки. С этими словами Оттесен поднял парус и, как был, один, пошёл к своему неводу в дальнем заливе.
Человек энергичный и уверенный, вы только поглядите, как он плывёт, бесшабашно и с молниеносной быстротой, лево руля, право руля! Итак, он предсказал шторм, а шкиперы на судах безоговорочно ему доверяли, и потому все как один подтянули чалки.