Для басов он приспособил ящик из-под чая, приделав к нему струны. По стиральной доске они молотили наперстком и жестяной банкой из-под печенья. Грохот получался будь здоров. Правда, их интерпретация «Рок айленд лайн» [8] выходила такой кошмарной, что остальные посетители клуба тихо отползали на кухню приготовить чаю, только бы не слышать этого ужаса.
На Рождество Невилл получил гитару, но все еще разучивал аккорды по самоучителю Берта Уидона и пока освоил только аккорд Е. Все участники группы приобрели себе брюки, а тетя Сью заузила их по бокам.
Но как бы хорошо девочки ни относились к кузену, Конни считала группу бездарной и немузыкальной.
– Надо, чтобы тебя кто-то вел чистым голосом, не фальшивя, а ты следовал бы за ним, – дала совет Конни, но Невилл лишь огрызнулся.
– Еще чего! Может быть, кто-то из вас возьмется? – буркнул он.
Услышав столь нелицеприятную отповедь, Конни ничуть не расстроилась. Теперь она могла с чистой совестью сбежать к Розе, что они с Джой тут же и сделали.
Иной раз она не знала, что и думать о Невилле. То он бродил с ними по Дивижн-стрит, болтал и сплетничал с тетей Сью и постояльцами. Он был очень кстати, когда исполнялись шлягеры, но если бывал не в духе, то надувался, как школьница.
Родители баловали его, давая ему все, что бы ни хотелось. И даже когда он дважды провалил экзамен в среднюю школу, ему все равно подарили велосипед и очень красивую школьную форму мужской школы Лонз, что в западной части города.
Ходить к Розе всегда было весело. В квартире Берторелли над салоном обычно был страшный беспорядок, пахло протухшими яйцами и аммиаком, а заодно и подгузниками – у Марии родился еще один сын, Лука. Но Роза была по уши сыта младенцами и с превеликой радостью норовила улизнуть из дома, когда был предлог.
– Что, если нам организовать свою скиффл-группу? – объявила Конни. – Если Невилл набрал к себе кого попало, значит, у нас получится лучше. Ты, Роза, можешь петь, будешь солировать. Ты, Джой, на ударных. А я буду играть на бубне.
– Но разве это будет скиффл? – усомнилась Роза. – Нам нужны настоящие инструменты и гитара.
– Да вы видели, сколько они стоят? Даже набор инструментов для начинающих! И где мы возьмем свистульку, колокольчики или деревянную коробочку?
– У тети Ли есть колокольчики, она привозила из Австрии, я видела, – вспомнила Джой. – А кто же будет играть на гитаре?
– Гитара нам пока не нужна! Мы можем петь, уж не сфальшивим… Зря, что ли, поем в школьном хоре? – Отступать Конни не собиралась, что ей какие-то струнные инструменты?
– Ну, я-то не пою уже несколько месяцев! Меня ж выставили из хора, ты забыла? – фыркнула Роза.
– Я помню. Но ты все равно можешь петь, когда захочешь, и у тебя есть слух. Репетировать будем в мамином сарайчике, там мы никому не помешаем. И утрем нос Невиллу, пусть не строит из себя самого главного!
– И нам нужно будет придумать себе какое-то название! – вспомнила Джой. – Что-нибудь миленькое, чтобы подходило к костюмам.
– Ну, это мелочи. Главное, петь чисто, стучать по ударным и выглядеть соответственно – как битники, – Конни так и искрилась идеями, и костюмы волновали ее в последнюю очередь.
– Но мама точно захочет, чтобы мы смотрелись красиво! – уперлась Джой.
Конни представила себе пухленькую Джой в модных пышных юбках. Мешок с картошкой! Она прикусила губу, чтобы не засмеяться.
– Нет, мы наденем все черное и клетчатые брюки, укороченные, как у Одри Хэпберн, а вокруг шей намотаем шарфики, – мечтательно добавила Роза, чье воображение уже вовсю рисовало игру на ударных. – А волосы завяжем в хвост на макушке, и пожирнее подведем черным карандашом глаза и накрасим ресницы.
– Мамочка говорит, мы еще слишком малы, чтобы красить глаза, – опять встряла Джой.
Конни и Роза зыркнули на нее.
– Мамочка то, мамочка сё… Мы почти подростки, а не детки. И делаем, что хотим. Я не собираюсь одеваться как Ширли Темпл, – заявила Роза.
– Ох, да замолчите вы обе! Давайте лучше выберем песню, разучим ее, посмотрим, как у нас получается танцевать и двигаться. Сцена обязывает! И не говорите ничего Невиллу! Он просто рассвирепеет, если узнает, что кто-то посмел его обойти.
– А он такой красивый… – напомнила Джой.
– Мама говорит, он как большое мягкое одеяло, – отозвалась Роза.
– В каком смысле? – хором переспросили Конни и Джой.
– Ну, мамочкин сынок… Мама же кругом водит его за ручку, ничего ему не позволяет.
– Да ну, он отличный парень! – бросилась защищать Невилла Джой.
– В маленьких дозах, – хмыкнула Роза.
– Ладно, хватит вам чесать языками. Давайте лучше начнем репетировать. Должно быть весело.
И вот вскоре они летели из школы домой, ибо прежде чем переодеваться в клетчатые бриджи и скрываться в сарае для репетиций, требовалось еще кое-что. Накрывшись одеялом, Конни ночью слушала радио «Люксембург», пытаясь выбрать мелодию – хорошую, что-нибудь на фольклорный мотив, но чтобы подходило к их девчоночьим голосам.
– Может, «Последний поезд в Сан-Фернандо»? Можно играть на расческе с бумагой, дуть в свисток и бить в бубен. И в ней очень подходящий ритм, как думаете?
Они репетировали уже несколько недель, прежде чем Невилл заметил вдруг, что они давненько не появлялись в клубе.
– Куда это вы пропали?
– Мы заняты кое-чем с Розой, а она не может ходить в наш клуб, потому что она католичка.
– Так у них полно собственных клубов, не обязательно ломиться в наши. Ну и чем же вы таким заняты, что даже перестали слушать «Рейлродеров»?
– Ничем, – улыбнулась Конни и заметила, что Невилл скривил рот, точно как его мама, когда той возражали.
– Не беспокойся, мне-то ты можешь сказать, – усмехнулся он, ожидая, что Конни сейчас выложит ему все. – У тебя наконец появился парень?
– Да ну тебя, отстань, я просто занята.
– Ну, как знаешь, – надулся он. – Не забудь только, через неделю в молодежном клубе конкурс скиффл-групп. Мы исполняем «Грузовой поезд».
– Без меня. Там слишком быстрая мелодия, – ответила Конни.
– Ну и что? Когда это твой кузен пасовал перед трудностями?
– Удачи! – помахала она ему рукой, мило улыбнувшись. Что ж, теперь им тоже есть к чему стремиться. Может быть, даже к победе.
* * *
Вечером в день конкурса девочки потихоньку пробрались в клуб «Дрилл-холл» и уселись в уголке так, чтобы их не было видно. Они накрасились для выступления – густо намазали тушью ресницы, помадой – губы, подвели глаза. Волосы забрали в хвосты, перевязав их золотисто-черными лентами из шелковых обрезков тети Сью. У знакомых одолжили длинные бесформенные свитера, а снизу натянули черные балетные лосины и балетные тапочки. Получилось почти как у Жюльетт Греко [9] .