Доктор Фридман предложил ей сходить в новое хирургическое отделение на другом конце города, там собралась целая команда докторов, из которых можно будет кого-то выбрать. Ему говорили, один из его коллег хорошо помогает «пациентам с депрессией».
– Я не псих, – возмутилась Конни. – Я просто устала. Вы могли бы дать мне что-нибудь тонизирующее.
– А не хватит ли тонизирующих препаратов? Конни, тебе нужна помощь, а я тебе помочь не могу. Мы со Сьюзан теперь вместе, и я теперь член семьи. А доктор Блэки как раз сможет тебе помочь. Он поговорит с тобой и пропишет что-нибудь, если сочтет необходимым. Он как раз спец по части умственного здоровья.
Выбора не было, ей оставалось записаться к врачу. Ей не терпелось получить лекарство, которое мгновенно поможет ей, но, увидев странного маленького человечка, сидящего за огромным столом и скрытого от нее сползающими на нос очками в форме двух полумесяцев, она растеряла надежды на скорое выздоровление.
– Чем могу быть полезен, юная леди?
– Не уверена… Я все делаю словно через силу. Я сбегала из дому и вернулась с позором. Потом больше не смогла это выносить и приняла лишнего снотворного… случайно…
– Расскажите, как вы себя чувствуете сейчас, – попросил он.
– Ужасно. Слышать не могу, когда кто-то что-то от меня хочет.
– Как вы планируете жить дальше? На пособие? Или думаете найти работу?… Или семья будет вас содержать? – в лоб спросил он ее. – Я слышал, вы дальние родственники с доктором Фридманом.
– Какое это имеет отношение к делу?
– Не будьте такой вспыльчивой, – моментально отреагировал он. – Я просто пытаюсь собрать полную картину.
– Я не хочу, чтобы все узнали о том, что я здесь, – возразила она.
– Вы очень насторожены, чего-то боитесь, мисс Уинстэнли. Почему вы сердитесь? – Вспышка Конни не сбила его.
– Я не сержусь. Я просто устала. Я больше не хочу об этом говорить, спасибо. Мне просто нужно что-то, чтобы я взбодрилась и смогла принимать какие-то решения.
– Я могу выписать вам лекарство, но я обязан знать, почему вы так озлоблены на весь мир. Вас кто-то обидел? Или вы сердитесь на себя саму? Насколько я знаю по опыту, девушки, принявшие лишку снотворного, обычно очень нуждаются в помощи. Так чем же я могу вам помочь?
Конни не понравилось его ударение на слове «девушки», словно ее принимают за глупого подростка. Он разнюхивает, лезет в ее жизнь… Нет, не собирается она это терпеть!
– У меня был приятель, но он меня бросил. Я думала, поступлю в университет, но меня никуда не взяли, – снова укрылась она за ложью, надеясь, что он отстанет.
– И поэтому вы теперь так хандрите? – улыбнулся он, словно найдя ключик к ее печалям.
– Думаю, что так. В прошлом году все пошло вкривь и вкось, а теперь я вернулась домой, и здесь все стало по-другому.
– Я так не думаю, юная леди. И зачем же тогда оставаться здесь?
– У меня нет работы, нет денег, нет сил. Я превозмогаю себя, чтобы одеться с утра или поесть. Мне не хочется просыпаться…
– Мне кажется, у вас в самом деле депрессия, и у нас есть для вас таблетки для поднятия настроения. Но меня смущает, что вы слишком молоды, чтобы жизнь успела вам так опротиветь.
– Она мне не опротивела. Я просто не вижу дороги в тумане… – И вот тут она сказала чистую правду.
– Ну так давайте попробуем приподнять этот туман, и он немного рассеется. – Он начал выписывать ей рецепт. – Возвращайтесь через две недели, посмотрим, как поведет себя ваше настроение, – улыбнулся он удовлетворенно.
Конни схватила листочек и поскорей выбежала из кабинета. Ну вот, она заполучила банку таблеток и ничего ему не рассказала! Один-ноль в ее пользу. Почерк на листочке был неразборчивым, и Конни не смогла прочитать название лекарства, ну ничего, Якоб разберет. Она попробует их принимать, а если не помогут, просто выпьет сразу много и одним махом положит конец всем мучениям.
* * *
Роза получила письмо от матери и встревожилась. Мария писала, что как-то встретила Конни на улице, и та едва ей кивнула, прошла мимо, словно зомби, больше похожая на старуху, просто тень прежней Конни! Семья тревожится. Что с ней? Она не стала поступать в университет, а вернулась работать в лавку Невилла, хотя на рекламу его «трав для здоровья» она сейчас никак не потянет.
Может быть, стоит написать ей, рассказать ей все новости… Или не стоит… Не хочется снова ее расстраивать. Роза сидела в гримерной и улыбалась собственному отражению в зеркале. Лицо ее светилось, на щеках горел румянец, глаза ярко блестели. Она влюбилась, и это было так неожиданно и так удивительно!
Их взяли в числе других артистов на пароход, плывущий в Австралию. Команда была хорошей, много красивых офицеров, интересные пассажиры – развлекать их было одно удовольствие. Роза и Мелли танцевали и пели в ансамбле с другими такими же, как они, девушками. Погода стояла изумительная, и Роза приспособилась к качке, не испытывая никакого дискомфорта. Корабль был огромным, была палуба для пассажиров первого класса и отличный состав артистов: фокусники, клоуны, известный пианист и большой оркестр, а также приглашенная рок-звезда со своей группой.
Поговаривали, что с ними плывет Джерри и «Пейсмейкеры», но когда она спустилась посмотреть на репетицию, вдруг обнаружила Марти Гормана, который вовсю колошматил по струнам своей гитары. Боже милостивый! Глаз не оторвать! Она и забыла, как он хорош на сцене, и вовсю таращилась теперь на него.
– «Грасхопперы», вперед! – закричала она. А он посмотрел вниз и улыбнулся.
– Они по-прежнему в первой лиге? Слушай, мы не встречались раньше?
– Почти угадал. Встречались, да! Наша школа Пресвятой Богородицы… «Шелковинки»… Я знала твоего брата Винсента… Мы учились в одном классе. Роза Сантини. А ты был хорошо знаком с моей подругой.
– Так ты одна из подруг Конни? Как она? – спросил он и провел рукой по волосам, словно что-то его беспокоило.
– В порядке, но уж точно не твоими стараниями… – Она плавно развернулась, намереваясь уйти.
– Подожди! – Он отложил гитару и спрыгнул с возвышения. – Я могу все объяснить. Я должен был пробиваться один. Я не хотел никого обидеть, не хотел никому причинить вреда.
– Тем не менее и обидел, и причинил. Семья была просто в бешенстве, когда она вернулась.
– Мне очень жаль. Передай ей горячий привет от меня, когда увидишь. Она сдала в итоге экзамены?
Роза кивнула, но не собиралась отпускать его с крючка.
– Я ее уже тысячу лет не видела. Но вот ты мог бы ей посодействовать – спеть несколько ее песен и помочь вписать ее имя в число авторов некоторых песен. Одну песню у нее уже украли.
– Как так?
Роза рассказала ему все о Сейди и «Цветах моей любви».