Но поскольку он был шотландец, отважная и благородная душа, храброе сердце, истинный шотландец, писаный красавец, рыжий и веснушчатый, принадлежащий к высокому клану, верный подданный британской короны – Якоб Стюарт, так его звали, – провел со мной и моими знакомыми американцами такую вдохновенную беседу, к которой, казалось, он готовился всю свою жизнь. И что шотландская сборная играет в чемпионатах Европы по футболу отдельно от английской, и что шотландский – это кельтский язык, а никакой не диалект, и что «Камень судьбы» – волшебный, и на нем короновались все британские короли. «И когда шотландские студенты выкрали его из Англии и привезли назад в Шотландию, все, абсолютно все шотландцы плакали от счастья. И мои родители плакали, и мои дедушки плакали, и шотландский парламент плакал, и трубочисты, и пекари, и волынщики, и пивовары, и гвардейцы, и поэты, и мэр Эдинбурга плакал. Его, этот огромный камень, везли по Королевской миле от Холлируда к Эдинбургскому замку, и столько было народу, и все хотели видеть это. И тогда мой дед позвал всех в первую и самую древнюю в мире камеру-обскуру, откуда было видно в специальные зеркала, как водворяют «Камень судьбы» на свое законное место. И там вокруг зеркал стояло множество людей, и они тоже плакали от счастья. И полоскался на ветру шотландский флаг над старым замком. И тогда Англия позволила оставить «Камень судьбы» в замке, видя такое всенародное ликование. Вот какая у меня страна! Шотландия в моем сердце, где бы я ни был, и лучшее в мире – это Шотландия, и самое великое – это Шотландия, и все самое красивое и вечное – это Шотландия, Шотландия, Шотландия… И все это я передам по наследству детям. И любовь к моей прекрасной стране бесцветных скал, зеленых долин и рыжего солнца, к стране легенд, древних крепостей, скрипучих деревянных ступеней и загадочных озер, к стране верескового меда и таинственных ароматов, к стране бессмертных горцев. И мое трудолюбие, и мои умения. И клетчатый килт, и плэйд, и форран, и блэнгери цветов древнего клана опальных королей я тоже передам моему старшему сыну…»

Мне стало стыдно, и я сказала, что пошутила. Что, честное слово, я просто пошутила, что я просто хотела его рассмешить…

И тогда гвардеец пехотного гренадерского полка Ее Величества королевы Елизаветы Второй Якоб Стюарт облегченно, закидывая голову назад, придерживая свою блэнгери, весело и торжествующе рассмеялся:

– Ха-ха-ха! Ха-ха-ха! Ха-ха-ха!!!

Несси, или Топорный бизнес

Кто может позволить себе съездить отдохнуть в Британию? Тот, кому это сто лет не надо и не интересно. А кому интересно и ой как надо, тот не может себе этого позволить. Такие вот ножницы. И от этого все неприятности за границей.

Вот группа мне попалась, ну те еще хлопцы.

Оказывается, они ввезли в Британию гуцульские топоры. Причем не деревянные, из этнографического салона, а специально заказанные у мастера, металлические. И наша таможня беспечно пропустила их, идентифицировав топоры как сувениры, а бдительные британцы как-то напряглись, увидев торчащие в ручной клади у двадцати из двадцати шести украинских туристов боевые топоры с длинными резными деревянными ручками, по пять-шесть штук на брата.

Таможенники вызвали своего начальника, и мне как переводчику пришлось отдуваться там, объясняя, что это не викинги, не террористы, не бандиты, не организованное подразделение тайного гуцульского боевого искусства, а всего лишь новые буковинцы, обычные люди. А топоры – сувениры. И в конце своей вдохновенной речи изрекла, на мой взгляд, самую вескую сакраментальную фразу. Я прижала руки к груди и взмолилась:

– Let my people go!

И начальник, мысленно повертев пальцем у виска, отказавшись от пожертвованного ему в подарок топора, с достоинством, нестыдным даже для фараона, велел:

– Go!

Мои люди, коих я вызволила из таможенного плена, оказались капризны. Они хотели только выпивать и знать, где находится рынок, потому что им надо толкнуть свои топоры. Сделать бизнес. Им программу на день – музеи, костелы, памятники, – а они – это неинтересно и то неинтересно, что мы, школьники, что ли, нам кое-что другое. А я им, дети мои неразумные, народ мой, мною освобожденный, Британские острова – вообще одно из самых загадочных мест на планете. Волшебники и рыцари, драконы и привидения, колодцы-омуты и гигантские камни, как будто разбросанные повсюду каким-то великаном. А эти британцы живут себе рядом и в ус не дуют. Я им: да вы что, ребята, здесь же привидений на один квадратный километр больше, чем у нас – кур. А они: подумаешь, разве это загадки? Разве это тайны? Вот пивоварни, это да! Современные технологии производства пива или виски там, дегустации, такого у нас еще нету, вот это же будущее! А я им, что будущее, оно ведь все равно к вам само придет, сегодня вечером, или послезавтра, или через год, надо только набраться терпения. А это британское таинственное прошлое – оно к вам уже никогда не придет, вам надо самим искать следы былого.

Да чего их искать, великодушно откликаются хозяева-шотландцы, поехали в Драмнадрокит, если хотите.

А я подумала, что там как-то не очень будет интересно моим людям.

– А чего там? – лениво-равнодушно и даже подозрительно они поинтересовались.

– Там? А там – озеро Лох-Несс.

– Ну и чё?

– А в озере как раз и живет то самое прошлое, чьи следы вы ищете. Там живет чудовище.

А мои, они же даже и не слышали моих деликатных намеков, что Несси, динозавр обещанный, – это вообще, может, и миф. Одному привиделось что-то в сумерках – может, пьяный был, может, просто расстроенный шел – девушка его бросила, обозвала еще как-нибудь или еще что, словом, в состоянии аффекта вдруг увидел торчащую голову из озера. Она сочувственно так на него глядела, как бы спрашивая: «Чё, брат, пролетел, да? Как шведы под Полтавой, да?» Да? Вот и пошла легенда такая. И шотландцы как стали его пропагандировать, мол, и я видел, и теща моя видела. И рассказывают в подробностях, как будто это не динозавр таинственный, а соседская корова.

Давайте я сейчас крикну, что вон-вон, снежный человек идет. А я, когда ору, страшно убедительная, и все поверят и подтвердят, что да, действительно, мы ВСЕ видели снежного человека.

Нет, у меня иногда создавалось впечатление, что они, мои люди, вообще меня не слышали, тем более что за эти два месяца я отощала и подтаяла телом там, на земле британской короны, потому что во время трапез мне приходилось работать. Ну в упор не видели: я – кто? Толмач. А они кто? Да у них 300 тысяч одних курьеров, и с начальником ГАИ на дружеской ноге.

Конечно, они абсолютно были уверены, что сейчас им ее покажут, а как же! Вот так вот Несси специально выглянет принаряженная, с бантиком на шее, и скажет: «Оу, юкрейнианс! Оу! Какая честь! А что это у вас? Топоры? Почем?»

– Ну и где?! – Стоят покачиваются, перекатываются с носков на пятки, руки за спину, как птицы, – мы ж приехали! Когда начнется?

Стоят недовольные, шеи тянут.

Похолодало. Ветер потянул с озера нешуточный, круги на воде заходили. Мои люди недовольно: