– Старший этой толпы определен? – спросил Голубятников.
– Нет, – ответил Раневич. – Возможно, это дух, что стоит среди тех, кто вышел на дорогу, в каракулевой папахе, но точнее сказать не могу. Он что-то говорит соседям, но руководит толпой или нет, сказать не могу.
– Так выясни, кто старший этой банды. Я следую к тебе.
Командно-штабная машина «Сорока» пошла в объезд колонны к БМД 8-й парашютно-десантной роты. Раневич же, спрыгнув с брони, подошел к шеренге мужчин. Встал напротив бородача в каракулевой папахе. Спросил:
– Ты здесь старший?
– У нас не принято, чтобы младший обращался к старшему без надлежащего почтения, – заметил горец.
– У вас много чего не принято. Зато принято выставлять машины и людей на дороге, по которой идет боевая техника.
– Мы никого не звали сюда!
– А нам ваше приглашение не нужно! Я смотрю, вы неплохо вооружились, бутылки с зажигательной смесью подготовили… Так чего ждете? Действуйте! Попробуйте поджечь БМД. Но предупреждаю, если с вашей стороны будут предприняты подобные действия, мы в долгу не останемся. Так что лучше убирай своих джигитов от греха подальше, дядя!
Из подъехавшей «Сороки» вышел комбат, подошел к Раневичу и бородачу в папахе:
– Что здесь, старший лейтенант?
Командир взвода кивнул на бородача:
– Да вот, не хотят жить мирно местные чабаны. На неприятности нарываются.
Голубятников, резко повысив голос, спросил у мужчины в папахе:
– Что значат ваши действия?
– Мы не желаем видеть на своей земле чужие танки.
– А какие танки для вас свои? Американские?
– Наши собственные!
– Вот как? У вас нет и не будет собственных танков. И эта земля такая же ваша, как и наша. Мы все граждане одной страны. Мы выполняем приказ законной власти, вы препятствуете этому, тем самым ставите себя вне закона. Я даю вам ровно пять минут отойти от дороги на двадцать метров и сложить оружие. После чего получите возможность разойтись на все четыре стороны.
Бородач неожиданно рассмеялся, оскалив редкие черные зубы:
– Вы решили разоружить нас? Это смешно, подполковник. Ни один горец не отдаст своего оружия.
Взгляд Голубятникова стал жестким и холодным, как свет луны, поднявшейся в черном небе:
– Значит, так, да? Хорошо! Раневич! Открыть предупредительный огонь!
Старший лейтенант сделал отмашку рукой, и перед боевиками, стоявшими у дороги, вздыбилась каменистая земля от автоматных очередей десантников. Последовал приказ Макарьева через мегафон:
– Всем оружие на землю! В случае невыполнения приказа открываем огонь на поражение!
Горцы бросили автоматы, отошли к склонам холмов. Голубятников взглянул на бородача в папахе:
– А теперь, уважаемый, ваша очередь. Твоя и тех, кого ты вывел на дорогу. Ну?
Послышался звук падающего на асфальт оружия. У самого бородача не было автомата, лишь кинжал в ножнах. Голубятников вырвал клинок из ножен и бросил за спину:
– Ну что? Ты по-прежнему убежден, что мы не разоружим вас? И то, что воин никогда не бросает оружия? Значит, ни ты, ни твои люди не воины. Так какого черта вы устроили здесь спектакль? Если воевать, то воюйте, а не стройте из себя шутов, джигиты. Пошли вон!
Злобно сплюнув на асфальт, бородач первым быстро пошел с дороги, за ним двинулись остальные. Солдаты Раневича собрали трофейное оружие. И тут один из местных, молодой, еще безбородый парень, рванулся к одной из боевых машин десанта. В руке он держал бутылку с зажигательной смесью. Парень бежал к машине и что-то кричал. Раневич поднял автомат и дал очередь. Пули автомата старшего лейтенанта, попав в ноги парня, заставили его упасть. Бутылка разбилась, смесь воспламенилась. Огонь перекинулся на одежду юнца. Горцы смотрели на горящего соплеменника, ничего не предпринимая. Спасли жизнь поджигателю боевых машин российские десантники, накрыв тело куском брезента. Сбив пламя, подошедшие медики оказали юному боевику медицинскую помощь.
Стрельцов, наблюдавший за инцидентом с мужчинами, вышедшими на дорогу, не видел, как Раневич выстрелил по пацану, – лишь услышал очередь и увидел живой факел, быстро потушенный солдатами первого взвода. Поэтому он вызвал друга:
– Рыбак! Я – Стрелок!
– Я – Рыбак! – ответил Раневич.
– Что у тебя там произошло?
– Потом расскажу.
– Кто стрелял по духу?
– Я.
– Да? Молодец, а с чего это? И почему он вспыхнул, как ведро с бензином?
– Я же сказал, потом расскажу!
Раневич отключился. Стрельцова вызвал командир батальона:
– Стрелок, почему забиваешь эфир?
– Хотел прояснить обстановку внизу.
– Слушай приказ: в 18.20 продолжаем движение в том же порядке, что и до этого рубежа. Режим прежний.
Голубятников вернулся в командно-штабную машину. Бойцы заняли места на броне БМД, взвод Стрельцова перестроился, и ровно в 18.20 под крикливые визги пришедших в себя местных бандитов колонна усиленного парашютно-десантного батальона продолжила движение к конечному пункту марша. Связисты доложили, что на частотах батальонных средств связи начали работать неопознанные радиостанции. В эфире звучит местная музыка, сменяющаяся отборным матом и угрозами уничтожить всех, кто посмеет напасть на независимую и свободную Ичкерию. Командир сводного полка полковник Семенов приказал подразделениям перейти на запасные частоты, но это помогло мало. Впрочем, помехи в эфире не влияли на управляемость колонн. А орать местные моджахеды могли сколько угодно.
В 21.10 колонна, более не встретившая на своем пути ни заслонов, ни агрессивно настроенных боевиков, вышла по предгорью к лощине, окруженной холмами. Подразделения, рассредоточившись по лощине, выставили охранение, оборудовали позиции круговой обороны. Личный состав поужинал. Наступила ночь. Прошла она на удивление спокойно, без каких-либо провокаций со стороны воинственно настроенных отрядов горцев и без происшествий. Последняя более-менее спокойная ночь для усиленного батальона подполковника Голубятникова и всего сводного полка полковника Семенова, рассредоточившихся в километре от условной линии административной границы между Ингушетией и Чечней, в тридцати километрах от Грозного.
11 декабря 1994 года.
Подъем батальону был объявлен в 6.00. После завтрака личный состав занялся сворачиванием лагеря. И в 9.00 колонна продолжила марш, сохраняя прежний походный порядок. Спустя полчаса начальник головного боевого дозора доложил о выходе к перекрестку двух дорог. Рокадная дорога, пересекавшая трассу передвижения боевой группировки, являлась административной границей между Ингушетией и Чечней. Батальон вошел на территорию мятежной республики. Пройдя перекресток, техника ушла вправо на проселочную грунтовую дорогу. Еще через полчаса командир сводного полка вызвал по связи Голубятникова: