Для второго испытания — «Академического-полемического» — Марк должен был написать статью в еженедельный бюллетень Питта. В статье необходимо было отстаивать мнение, что английские студенты не заслуживают правительственных стипендий, а американская модель высшего образования куда предпочтительнее. Длинный настоял, чтобы показать им статью перед отсылкой в «Маятник Питта». Он боялся, что Марк подойдет к теме в сатирическом ключе, как Свифт, который предлагал в пораженной голодом Ирландии есть младенцев. Но в конце концов он не изменил в статье ни единого слова. Марк надеялся — «Маятник» ни за что не опубликует его опус. Но «Маятник» напечатал статью, да еще на первой полосе, под заголовком: «Американофил из Питта выбирает заокеанскую индейку». Казалось, Марк очень хладнокровно реагировал на колкости, которыми его осыпали после публикации статьи. Он ни разу не огрызнулся на своих обидчиков, даже если его останавливали во дворе или хватали за грудки в баре. Он невозмутимо дискутировал и отстаивал свою точку зрения, как будто на самом деле так считал. Только однажды Чад заметил какое-то напряжение. Президент Студенческого союза в баре слегка выпил и начал орать на Марка с другого конца. Он обзывал Марка тупым невеждой, идиотом. Марк в ответ поднял свою кружку, будто находил брань очень забавной. Но, опустив кружку на стол, он тяжело вздохнул. Правда, как только заметил устремленный на него взгляд Чада, Марк быстро отвернулся.
Единственное задание Эмилии оказалось из второй корзины. Она должна была на лекции поднять руку и попросить разрешения отлучиться в туалет. Далее в задании оговаривалось следующее. Лектор наверняка ответит, что для такого посещения особого разрешения не требуется. После слов лектора Эмилии следовало ответить, как было написано в карточке:
— Что, даже если по-большому?
Подобное испытание, наверное, мог без особого унижения выдержать Джек. Но Эмилии недоставало самоиронии Джека, она не могла ни голосом, ни поведением продемонстрировать, что, так или иначе, шутит. Да, в лекционном зале послышался смех, но общая насмешка не коснулась Эмилии, которая успела выйти. Всем присутствовавшим стало за нее неловко, все как будто жалели ее.
В тот вечер Эмилия выпила больше обычного. Она сидела вся красная и то и дело вздыхала. Она промучилась всю ночь, а когда проснулась на следующее утро, то была в полной уверенности, что у нее разболелось горло. Не желая заражать однокурсников, она решила не ходить на лекции. К следующему утру болезнь благополучно прошла, и радостная Эмилия снова появилась в аудитории.
Дэ досталось задание из второй корзинки: целую неделю вместо своих обычных нарядов, похожих на театральные костюмы, она должна была носить футболку с эмблемой Оксфорда. Задание выбило ее из колеи больше, чем она готова была показать. Ну а Джолиону и Джеку повезло почти так же, как Чаду. Они вытянули наименее сложные задания. Правда, в отличие от Чада, они хотя бы понимали, какое унижение скрыто в испытаниях, выпавших на их долю, и какие чувства они должны были возбуждать в других. Тем не менее их задания не были особенно сложными или противными, способными нарушить их душевный покой.
Через неделю после первого раунда все испытывали лишь немного смущения и стыда. Они вместе шутили насчет заданий, высмеивали друг друга, и все снова улыбались. На второй раунд снова собрались в комнате Джолиона, все с нетерпением ждали начала. Они демократично распределили по корзинкам второй набор испытаний, в который Длинный внес лишь технические изменения. На улице шел снег, он лежал на карнизах за окнами. Наконец с опозданием в несколько минут пришел наблюдатель — Средний.
* * *
XXV(i).Сегодня я решил свернуть на юг. Навстречу идет девушка, от нее пахнет персиками, и я понимаю, как соскучился по женскому обществу. Вскоре я оказываюсь рядом со школой, воздух звенит от детских воплей. У них молодые сильные легкие. Какой-то мальчишка хватается пальцами за ромбики проволочной сетки и обращается ко мне: «Эй, бородач! Клевая у тебя борода — как метла». Второй мальчишка повисает на сетке рядом с первым и кричит: «Эй, псих! Что у тебя написано на кроссовках? Ты похож на неудачника».
Я разворачиваюсь, мальчишки еще что-то кричат. Я вставляю в уши затычки и бегу назад, к парку.
XXV(ii).Я поворачиваю за угол, нагибаюсь и, поплевав на палец, пытаюсь стереть с кроссовок слова «ГУЛЯТЬ ПОЛДЕНЬ». Надпись не стирается, но я беру себя в руки — боец не прячет своих шрамов, а отшельник не заботится о распорядке. Но после грубых мальчишек я понимаю: мне необходимо зеркало. Я его покупаю и рассматриваю себя. Да, борода огромная и неопрятная. Не помню, когда в последний раз ее подстригал. Я направляюсь домой, где-то у меня в квартире должны быть ножницы и бритва.
XXV(iii).Еще за дверью я слышу звонок телефона. Если это Чад, на сей раз я не буду таким сговорчивым. Мне следует выдвинуть какие-то требования, по крайней мере, оставить собственный след на некоторых наших соглашениях.
Я настроен довольно решительно.
— Привет, — говорю я. — Чего ты хочешь?
— Джолли?
Я вздыхаю и признаюсь:
— Не ожидал твоего звонка.
— Джолли, ты звонил мне вчера. Ты оставил сообщение на автоответчике.
— Извини, Блэр, — прошу я, направляясь на кухню и пытаясь вспомнить. — Что я сказал?
— Ты хотел поговорить. Что-нибудь случилось?
— Нет, — отвечаю я. Зайдя на кухню, замечаю на рабочем столе стакан для виски. Черная линия подсказывает, сколько нужно наливать, она проведена на уровне почти одного глотка, четверти стакана. Кажется, в последнее время я слишком много пью, а может, у меня очередной провал в памяти.
— Извини, Блэр, — снова произношу я. — Мне очень не хотелось тебя беспокоить.
— Ты меня нисколько не побеспокоил, Джолли, ты мне по-прежнему небезразличен, ты же знаешь. Извини, давно не звонила, наверное…
— Не извиняйся, Блэр. Спасибо за заботу. И спасибо, что перезвонила.
— Ты сейчас работаешь?
— Да, — отвечаю я. — Пишу.
— Ах, Джолли! Я так рада! Знаешь, я до сих пор не простила папу. Где ты сейчас работаешь?
— Дома, — отвечаю я, — для себя. Я пишу рассказ.
Я слышу треск, Блэр тяжело вздыхает.
— Все в порядке, Блэр, — говорю я. — Не волнуйся, я должен это сделать. Прошу, пойми меня, я должен.
— Тогда ладно, Джолли. Я понимаю.
— Спасибо, Блэр, — говорю я. — Знаешь, я по тебе соскучился.
— Мне пора, — отвечает она. — Трип возвращается из туалета.
— Как поживает Трип?
— Хорошо. Джолли, слушай, мне надо идти. Извини, мы сейчас обедаем.
— Обедаете? В среду? Сегодня какой-то особенный день?
— Джолли, сегодня у меня день рождения. Я подумала, ты поэтому вчера позвонил. Извини, мне пора… Секундочку. Трип, милый… Желаю тебе удачи, Джолион. Кстати, сегодня пятница.