Не веря своим глазам, я включил телевизор в поисках новостей. Было еще слишком рано, около пяти утра, так что смотреть было нечего. Переодевшись, я повесил костюм сушиться. Не было никакого смысла его прятать. Точнее, смысл был, но все произошедшее так меня потрясло, что мне уже было все равно. Возможно, потом, как-нибудь попозже.
Сейчас я сидел, схватившись за голову и пытаясь сосредоточиться. Прокручивая в голове все события сна, который и сном-то не был, я ужасался все больше и больше. Опять ненужные убийства… Эти люди хотели мне помочь – не только проверить документы, но и предупредить об опасности, а я на них вероломно напал и убил. Возвращение домой в памяти не удержалось, но черная тень, собиравшаяся меня убить, запечатлелась до самой подкорки. А может, и не убить? Может, эта тень – мое второе я, от которого я хотел убежать, но так и не сумел?
Первые же новости сообщили о ночном происшествии. Два убитых милиционера – это уже не шутка. На ноги подняты почти все городские силы. С этим будет трудно бороться. Такое внимание к моим делам наверняка даст результаты. Если я выйду еще хотя бы на одно дело, я обречен.
Перекусив разогретыми остатками еды, я снова завалился на высушенный диван. Дождь за окном не прекращался, менялась только его тональность. Капли стучали то быстрее, то медленнее. Но это постоянство и монотонность начали делать свое дело. Я стал засыпать.
Бессонная ночь, которая потратила без моего ведома огромное количество сил, брала свое. Но я боялся заснуть. Вдруг опять все повторится?
Что же со мной случилось, где мой внутренний контроль? Он оказался сломлен непонятными обстоятельствами. Моя воля становилась все слабее и слабее. Контроль над собой, казавшийся мне безупречным, действовал только во время бодрствования.
Наверное, не зря снимаются всякие фильмы про ночные кошмары, те же «Кошмары на улице Вязов», только там был Федя Крюгер, убивающий спящих, у меня же все наоборот – я и есть этот Федя, убивающий тех, кто не спит. Где тот инквизитор, которым я считал себя, куда он подевался? Я не заметил этого перехода, перехода от света к тьме. Тьма поглощала меня все быстрее и быстрее, сил бороться не оставалось.
Размышляя, я все повторял про себя: «Не спать, не спать, не спать!..». Пока что мне удавалось сдерживаться, но надолго ли меня хватит? При благоприятных обстоятельствах я мог бы не спать пару суток, но одни сутки уже прошли.
Чтобы хоть как-то занять себя, я размышлял. Поиск решения занимал все мое время. Телевизор работал сам по себе, мой мозг сам по себе. Я никак не мог найти тот переломный момент, где я совершил ошибку. Ведь мне всегда удавалось сдерживаться, оставаться спокойным и настроенным на определенный результат. Почему же сейчас этого нет?
Решение подошло неожиданно, как, собственно, это всегда и бывает, обрисовавшись сначала смутно, но постепенно обретая форму.
Теперь я понял. Глеб был для меня испытанием, которое мне предстояло пройти. Точнее, испытанием моего самосознания и совести – если бы я прошел его и не убил бы Глеба, все было бы по-другому, я не изменился бы так сильно, я мог бы остаться собой, но теперь… Теперь уже поздно что-либо менять. Я сам заразился, стал еретиком.
Недаром психиатры сами часто сходят с ума. С кем поведешься, как говорится… Со мной произошло почти то же самое. Я становлюсь моральным уродом, не контролирующим свои поступки, а что я делаю с такими людьми?
Вот это и должно произойти со мной – этим поступком я сделаю мир чуть-чуть чище, лучше, просторнее. Я не могу искупить свою вину – она слишком велика, но я могу остановить себя. Остановить свое подсознание и исковерканное сознание, которое теперь ни на что не годится, кроме как для одного решительного поступка.
Но я не совершил этого поступка. Я продолжал бороться со сном, надеясь, что все это окажется неправдой. Вдруг это сон во сне, такое тоже иногда бывает. Самоубийство – это для слабых людей. Я еще не сломался. Бороться, бороться и еще раз бороться! Человек должен быть сильнее обстоятельств, сила воли – это все.
Я заклинал себя, настраивал, повторял всякие умные и пафосные слова, стараясь удержаться в сознании и не заснуть, но все оказалось напрасно.
Переход от бодрствования ко сну, как и всегда, прошел мгновенно и совершенно незаметно. Я только что сидел, повторяя про себя очередные фразы, и вот уже встаю, снимаю высохший костюм. Одеваю его снова, пристегиваю ножи, которые я так и не почистил.
Дальнейшие события превзошли все мои ожидания. Все происходящее представало перед глазами как фильм – противный, гадкий фильм, который я не мог не смотреть. Сейчас я совершенно не чувствовал свои эмоции, не чувствовал свое тело. Создавалось ощущение, что я летаю где-то за спиной самого себя и наблюдаю все со стороны. Мое тело бродило по улицам, соблюдая привычную тактику перемещения. Смотреть на себя со стороны было очень занимательно. Я ведь никогда не мог даже представить, как я выгляжу, как я двигаюсь. Все это, увиденное впервые, производило неизгладимое впечатление.
Я не чувствовал, что это сон, или что это не сон – это было какое-то третье измерение, недоступное в обычном состоянии, но которого я каким-то образом сумел достигнуть. Мое тело бродило очень долго, пока не добралось до нескольких скамеек, стоящих в ряд вдоль асфальтовой дорожки, окруженной деревьями. На скамейках что-то лежало – то ли кульки одежды, то ли просто мусор. В такой темноте мне было трудно что-либо разглядеть, но я чувствовал, что существо, управляющее телом, все видит, все понимает, все оценивает.
Разглядывая кульки одежды, я даже не заметил, как в моих руках – точнее, в руках моего тела – оказались ножи. С неимоверной скоростью руки замелькали в воздухе, наносе удары зверской силы. Несмотря на темноту, я чувствовал, что пятна, разлетающиеся от кульков – это кровь. Существо переходило от скамейки к скамейке, продолжая свое дело.
Все происходило так быстро, что только на последней, пятой скамейке куль успел приподняться, прежде чем получил свою порцию ударов. Разобравшись с ним, существо прошло в обратном направлении, нанеся еще по два удара каждой жертве. Тщательно вытерев ножи о последний куль, существо спрятало их и поспешило прочь. Я, лишенный права действия, перемещался за своим телом следом.
Сейчас я клял этот дождь, который продолжал смывать все следы, не давая найти меня. Это невероятно глупое ощущение – чувствовать себя марионеткой. Тобой управляют, а ты ничего не можешь с этим поделать. Кто теперь реальный Я? Тот, который ведет мое тело домой, или тот, который болтается где-то там за спиной? Ответа и не требовалось.
Обратный путь я помню очень смутно. Как вошел в подъезд, как поднимался на этаж – все это осталось за пределами моего видения. Очнулся я снова в своей мокрой, противной и ужасно вонючей постели. Хорошенько осмотревшись, я понял, что вонь идет от перчаток и ножей. Это чертово существо действовало совсем неаккуратно.
Я бросил все свои вещи в стиральную машину и запустил ее. Немного рановато для стирки, но черт с этим, теперь уже точно все равно. Тщательно отмыв и оттерев ножи, я лег на пол. Мне было противно приближаться к кровати, которая ассоциировалась теперь только с убийствами.