— М-м, — с наслаждением протянул Ларри. — Лю-бо-пыт-но. Слава богу, на свете есть ты, Снайпер. Еще одна смерть от передоза, и я бы сдох от скуки.
— Какая-то связь с наркотиками, возможно, тут имеется. Пока ничего определенного, но мне очень хотелось бы знать, есть ли в доме наркота — и была ли раньше.
— О Боже, только не это. Конечно, мы возьмем мазки всего, что может представлять интерес, но я буду счастлив, если результаты окажутся отрицательными.
— Ищите мобильники и любые финансовые документы. Кроме того, на кухне стоит компьютер, им тоже нужно заняться. И как следует осмотрите чердак, ладно? Мы туда не поднимались, но странности, которые творились в доме, как-то связаны с чердаком. Вы сами все поймете.
— Вот это совсем другое дело, — радостно сказал Ларри. — Обожаю странности. Ну, мы пойдем?
— Там, в полицейской машине, сестра пострадавшей. Мы собираемся с ней поболтать. Подождете минутку, пока мы ее уводим? Не хочу, чтобы она вас видела, — не дай бог, у нее крыша поедет.
— Да, женщины часто на меня так реагируют. Не вопрос — побудем здесь, пока не дашь сигнал. Удачи! — Он помахал нам бахилами.
Мы пошли к сестре.
— Он не будет так радоваться, когда зайдет в дом, — мрачно заметил Ричи.
— Да нет, сынок, будет. Еще как будет.
* * *
Я не жалею никого, с кем встречаюсь по работе. Жалость — это прекрасно, она позволяет почувствовать себя офигительно чудесным человеком, но тем, кого ты жалеешь, она ни черта не дает. Думая о страданиях жертв, ты размякаешь, теряешь концентрацию, слабеешь — и в одно прекрасное утро оказывается, что у тебя нет сил встать с кровати и идти на работу. Ничего хорошего в этом нет. Я трачу время и силы на то, чтобы добыть ответы; объятия и горячий шоколад не моя специальность.
Но если кого и стоит пожалеть, так это родственников жертв. Как я и говорил Ричи, девяноста девяти процентам жертв жаловаться не на что: они получили ровно то, что хотели, — а вот члены семьи примерно с такой же вероятностью оказались в подобном аду совершенно незаслуженно. Я не верю, что во всем виновата мамочка, если малыш Джимми стал торчком и наркодилером и по собственной тупости решил нагреть своего поставщика. Да, возможно, она не помогла ему реализоваться, но у меня тоже было тяжелое детство, и что — я получил две пули в затылок от разъяренного наркобарона? Нет, пару лет ходил к психологу, чтобы разобраться с этими проблемами, и в то же время жил обычной жизнью. Потому что я взрослый человек и решения принимаю сам. Если однажды утром мне кто-то прострелит башку, значит, я сам виноват, а зализывать раны придется моим родственникам, которые тут совсем ни при чем.
Общаясь с родными, я усиливаю контроль над собой. Ничто так не сбивает с верного курса, как сострадание.
Когда утром Фиона Рафферти вышла из дома, ее, наверное, можно было назвать симпатичной девушкой. Мне нравятся более высокие и ухоженные, но у нее стройные ноги, а на голове — копна блестящих волос, хотя Фиона и не позаботилась о том, чтобы выпрямить их и покрасить из мышино-бурого цвета в более шикарный. Однако теперь девушка выглядела ужасно: распухшее красное лицо покрыто соплями и полосами поплывшей косметики, заплаканные глаза стали маленькими, как у поросенка. Она утирала лицо рукавом красной куртки — что ж, по крайней мере вопить перестала.
Полицейский тоже был малость не в себе.
— Нам нужно поговорить с мисс Рафферти, — сказал я ему. — Может, вернетесь в участок и попросите прислать кого-нибудь, чтобы отвезти ее в больницу?
«Мундир» кивнул и попятился, облегченно вздохнув.
Ричи опустился на одно колено у машины.
— Мисс Рафферти? — негромко спросил он. Такому мягкому обращению мог бы позавидовать и семейный доктор. Возможно, Ричи даже переусердствовал с вежливостью, ибо угодил прямо в грязь. Теперь все будут считать, что он на ногах не держится, но сам он, похоже, не обратил на это внимания.
Фиона Рафферти медленно и неуверенно подняла голову. Казалось, она ничего не видела перед собой.
— Я вам очень сочувствую.
Секунду спустя ее подбородок чуть наклонился — она еле заметно кивнула.
— Принести вам что-нибудь? Воды?
— Мне нужно позвонить маме. Как я… О Боже, дети! Я не могу сказать ей…
— Вас проводят в больницу, — сказал я. — Кто-нибудь сообщит вашей матери, чтобы она встретила вас там, и поможет поговорить с ней.
Она меня не слышала — ее мысли уже срикошетировали куда-то еще.
— С Дженни все в порядке? С ней все будет нормально, да?
— Мы на это надеемся. Если что-нибудь узнаем, то сразу вам сообщим.
— Мне не разрешили поехать на «скорой»… А ведь я должна быть с ней. Что, если она… Мне нужно…
— Понимаю, — ответил Ричи. — Но врачи за ней присмотрят, они-то знают, что делают. Вы же не хотите путаться у них под ногами?
Голова качнулась из стороны в сторону: «нет».
— Нет. В любом случае мы надеемся, что вы нам поможете — ответите на несколько вопросов. Можете сделать это сейчас?
Она открыла рот, задыхаясь:
— Нет. О Боже, вопросы… Я не могу… Я хочу домой. Я хочу к маме. О Боже, я хочу…
Она снова была на грани истерики. Ричи начал отступать, успокаивающе поднимая руки.
— Мисс Рафферти, если хотите ненадолго вернуться домой и заехать к нам позже, мы вас задерживать не будем, — ловко ввернул я, пока Ричи ее не отпустил. — Выбор за вами. Но с каждой минутой шансы найти того, кто это сделал, уменьшаются. Улики уничтожаются, воспоминания тускнеют, убийца уходит все дальше. Помните об этом, когда будете принимать решение.
В глазах Фионы появился огонек.
— Если я… Он может уйти? Если я приеду позже, он скроется?
Крепко взяв Ричи за плечо, я отодвинул его за пределы ее поля зрения, а затем прислонился к дверце машины.
— Верно. Повторяю, выбор за вами, но жить с таким грузом на душе лично я не хотел бы.
Ее лицо перекосилось, и я испугался, что сейчас мы ее потеряем, но она прикусила щеку и собралась.
— Хорошо, хорошо, я могу… Ладно. Но… Дадите мне пару минут? Я покурю и тогда отвечу на все ваши вопросы.
— Вы сделали правильный выбор, мисс Рафферти. Не торопитесь, мы никуда не уйдем.
Она выбралась из машины — неуклюже, словно после операции — и побрела по дороге мимо недостроенных домов, затем присела на невысокую стену и закурила.
Мы в результате оказались у нее за спиной, так что я подал знак Ларри. Он радостно помахал мне рукой и заковылял к дому, натягивая перчатки. Остальные криминалисты последовали за ним.
Дешевенькая куртка Ричи не была рассчитана на загородные условия; он прыгал на месте, обхватив себя руками, и пытался делать вид, что ему совсем не холодно.