— О нет, нет. Дело испортила не она. — Я отнял руки от лица — Ричи был пунцовым. — Она стырила пакет, потому что изменила свое мнение о тебе. И не она одна, приятель. Как только она его заметила, ей пришло в голову, что ты, возможно, не такой уж прекрасный прямодушный парень, которому стоит доверять, и, значит, не тот, кто может позаботиться обо мне. Поэтому она решила сама это сделать, доставив мне вещдок, который мой напарник захотел утаить. Двойная польза: расследование возвращается в нужное русло, а я узнаю, с кем имею дело. Сумасшедшая она или нет, но что-то она поняла правильно.
Ричи молча разглядывал свои ботинки.
— Ты вообще собирался мне об этом рассказать?
Услышав вопрос, он резко выпрямился.
— Да, собирался. Именно поэтому я и положил вещдок в пакет и надписал его. Если бы не хотел, то мог бы в унитаз спустить.
— Ну, поздравляю, сынок. А что ты за это хочешь — медаль? — Я кивнул в сторону пакета. Я не мог смотреть на него прямо: казалось, что в нем сидит что-то живое и яростное, как огромное насекомое, которое бьется о тонкую бумагу и пластик, пытаясь разорвать швы и напасть. — Найдено в жилище Конора Бреннана, в гостиной. Когда я был на улице, звонил Ларри?
Ричи тупо посмотрел на бумаги у себя в руках, словно не мог вспомнить, откуда они взялись. Он разжал пальцы, позволив им упасть на пол.
— Да.
— Где это было?
— Наверное, на ковре. Я раскладывал по местам добро, которое лежало на диване, а ноготь зацепился за рукав свитера. Его там не было, когда мы забрали одежду с дивана, — помнишь, мы же тщательно ее просматривали на предмет кровавых пятен. Должно быть, ноготь зацепился, когда свитер лежал на полу.
— Какого цвета свитер? — Если бы у Конора Бреннана были розовые вязаные вещи, я бы это запомнил.
— Зеленый. Типа хаки.
А ковер — кремового цвета, с грязно-зелеными и желтыми завитками. Парни Ларри могли бы облазить всю квартиру с лупой в поисках вещи, которая совпадает с этим розовым клочком, и ничего не найти. Но как только я увидел этот ноготь, я сразу понял, откуда взялась розовая шерсть.
— И как ты интерпретируешь эту находку? — спросил я.
Возникла пауза. Ричи смотрел в пустоту.
— Детектив Курран, — окликнул его я.
— Ноготь… По форме и лаку… соответствует ногтям Дженни Спейн. Шерсть, которая застряла в нем… — У Ричи дернулся уголок рта. — Мне кажется, что она соответствует вышивке на подушке, которой задушили Эмму Спейн.
Та промокшая нитка, которую Купер выудил из ее горла, придерживая хрупкий подбородок большим и указательным пальцами.
— И что, по-твоему, это означает?
— По-моему, это означает, что убийцей могла быть Дженнифер Спейн, — ответил Ричи ровно и очень тихо.
— Не «могла быть». Была.
Он шевельнул плечами:
— Это неточно. Она могла подцепить клочок и другим способом — раньше, когда укладывала Эмму…
— Дженни следит за собой, у нее ни один волосок из прически не выбьется. Думаешь, она бы целый день проходила с цепляющимся за все ногтем и так бы и легла спать?
— Клочок шерсти мог попасть и от Пэта. Шерсть цепляется к его пижаме, когда он душит Эмму подушкой, а затем, пока он борется с Дженни, она ломает ноготь, клочок цепляется за него…
— Данное конкретное волокно — одно из тысяч волокон на его пижаме, на ее пижаме и тех, что по всей кухне. Какова вероятность?
— Это могло произойти. Нельзя просто валить все на Дженни. Помнишь, Купер же был уверен, что она не сама нанесла себе раны?
— Знаю. Я с ней поговорю. — Мысль о том, что придется иметь дело с миром за пределами комнаты, ударила словно палка по коленям. Я тяжело сел за стол. Стоять я уже не мог.
«Я с ней поговорю». Не «мы». Ричи все понял; он открыл рот, потом снова закрыл, пытаясь придумать правильный вопрос.
— Почему ты не сказал мне? — В моем голосе прозвучала нота боли, но мне уже было плевать.
Ричи отвел взгляд и, встав на колени, принялся собирать бумаги с пола.
— Потому что я знал, что́ ты захочешь сделать, — ответил он.
— Что именно? Арестовать Дженни? Не предъявлять Конору обвинения в трех убийствах, которых он не совершал? Что, Ричи? Что, мать твою, тут такого ужасного, что ты просто не мог этого допустить?
— Не ужасного… Арестовать ее… Не знаю, по-моему, это было бы неправильно.
— Это же наша работа. Мы арестовываем убийц. Если у тебя с этим проблемы, значит, ты выбрал не ту профессию.
Ричи снова встал.
— Вот поэтому я тебе и не говорил. Знал, что ты так скажешь. Знал. У тебя все черное и белое, никаких вопросов; просто действуй по инструкции и иди домой. Мне нужно было все обдумать; я знал, что, как только тебе скажу, будет уже поздно.
— Черт побери, разумеется, у меня все черное и белое. Ты убиваешь своих родных, ты садишься в тюрьму. Где, по-твоему, тут оттенки серого?
— Дженни в аду. Каждую секунду до конца жизни она будет испытывать такую боль, о которой я и думать не хочу. Ты считаешь, что тюрьма накажет ее сильнее, чем она сама? Ни Дженни, ни мы не в силах исправить то, что она сделала, и вряд ли стоит сажать ее под замок. Чем тут поможет пожизненное заключение?
Я-то думал, что это особый дар Ричи: убеждать подозреваемых и свидетелей в том, что он — как бы абсурдно и фантастично это ни звучало — относится к ним как к живым людям. Как он дал понять Гоганам, что они для него не просто мерзкие сволочи, как он убедил Конора Бреннана, что тот не дикое животное, которое нужно убрать с улиц города, — все это произвело на меня огромное впечатление. Я должен был раскусить его в ту ночь, когда мы сидели в логове и разговаривали просто как два мужика. Я должен был сразу распознать опасность и понять, что его поведение вовсе не притворство.
— Так вот почему ты так накинулся на Пэта Спейна. А я-то думал, что все это во имя истины и справедливости. Вот дурак.
Ричи хватило воспитанности, чтобы покраснеть.
— Нет, не поэтому. Поначалу я действительно думал, что это сделал он: Конор меня не убеждает, и мне казалось, что других подозреваемых нет, а увидев эту штуку, подумал…
Он умолк на полуслове.
— Мысль о том, чтобы арестовать Дженни, оскорбила твою тонкую натуру, а вот засадить Конора в тюрьму пожизненно за преступления, которых он не совершал, — это, по-твоему, всего лишь плохая идея. Очень мило с твоей стороны. Поэтому ты решил свалить все на Пэта. Хорошо ты вчера разыграл сцену с Конором. Кстати, он ведь почти клюнул. Наверное, у тебя весь день пошел насмарку, когда он дал задний ход.
— Пэт же умер, ему все равно. Я помню, что ты говорил — все будут считать его убийцей. А как он писал на форуме, что просто хочет позаботиться о Дженни? Как думаешь, что бы он выбрал — взять вину на себя или упечь ее пожизненно? Он бы умолял нас назвать его убийцей. На коленях бы ползал.