Конор попытался найти в себе силы и ответить «нет», но сдался.
— Только мелочи. Я не вор.
— Что именно?
— Кружку. Пригоршню резинок. Ручку. Ничего ценного.
— И нож, — добавил я. — Не забудем про нож. Что ты с ним сделал?
Это был один из сложных вопросов, однако Конор повернулся ко мне с таким видом, словно хотел поблагодарить меня за него.
— Выбросил в море. Во время прилива.
— Откуда выбросил?
— Со скалы. В южной части побережья.
Мы никогда его не найдем — сейчас нож на полпути к Корнуоллу; холодные течения несут его на глубине, между водорослями и мягкими слепыми существами.
— А другое оружие? То, которым ты ударил Дженни?
— То же самое.
— Что это было?
Конор запрокинул голову, приоткрыв рот. Горе, которое он скрывал всю ночь, выбралось на поверхность. Именно оно, а не усталость, лишило его концентрации внимания, подточило силу воли. Оно сожрало его изнутри. Кроме горя, у Конора ничего не осталось.
— Ваза — металлическая, серебряная, с тяжелым основанием. Простая красивая вещь. Раньше она ставила в нее розы. Эта ваза стояла на столе, когда она готовила романтический ужин на двоих…
Он издал странный звук — то ли сглотнул, то ли сделал вдох — словно человек, который тонет.
— Давай отмотаем назад, ладно? — предложил я. — Начнем с того момента, когда ты вошел в дом. В котором часу это было?
— Я хочу спать, — сказал Конор.
— Только после того, как ты все нам объяснишь. В доме кто-нибудь бодрствовал?
— Я хочу спать.
Нам нужна была вся история, вся последовательность событий, с кучей подробностей, известных только убийце, однако время шло к шести часам и Конор приближался к тому уровню усталости, за который мог бы зацепиться адвокат.
— Ладно, сынок, ты почти у цели, — мягко сказал я. — Вот что я тебе скажу: мы сейчас все это запишем, а потом отведем тебя туда, где ты сможешь поспать. Договорились?
Он кивнул, резко мотнув головой как-то наискось, словно шея вдруг устала ее держать.
— Да, я все напишу. Только оставьте меня одного, хорошо?
Он был на пределе и вряд ли попытался бы что-то намудрить с показаниями.
— Конечно. Если тебе это поможет — без проблем. Однако нам нужно твое настоящее имя — для протокола.
На секунду мне показалось, что он снова упрется, но сил сопротивляться у него уже не было.
— Бреннан, — ответил он тупо. — Конор Бреннан.
— Отлично.
Ричи тихо подошел к угловому столу и передал мне бланк протокола. Я достал ручку и написал в соответствующем поле крупными печатными буквами: «КОНОР БРЕННАН».
Затем я объявил ему, что он арестован, предупредил об ответственности за дачу ложных показаний и снова зачитал ему текст о его правах. Конор даже не поднял глаза. Я вложил ему в руки бланк и свою ручку, и мы с Ричи вышли.
* * *
— Так-так-так, — сказал я, бросая блокнот на стол в комнате для наблюдения. Каждая клеточка в моем теле закипала от ощущения триумфа, словно от шампанского. Мне хотелось изобразить Тома Круза — прыгнуть на стол и заорать: «Обожаю свою работу!» — Все прошло гораздо проще, чем я ожидал. Ричи, друг мой, мы молодцы. Знаешь, кто мы? Отличная команда, черт побери.
Я энергично пожал ему руку и хлопнул по плечу. Ричи ухмыльнулся:
— Да, точно, есть такое ощущение.
— Никаких сомнений. У меня было много напарников, и, положа руку на сердце, скажу — вот сейчас была настоящая работа. А у кого-то и через много лет так не получается.
— Ага, точно. Мне тоже понравилось.
— Когда прибудет старший инспектор, то обнаружит на своем столе подписанные показания. Стоит ли говорить о том, как данный факт повлияет на твою карьеру? Теперь этот урод Куигли к тебе не полезет. Две недели в отделе, а ты уже поучаствовал в раскрытии самого громкого дела года. Ну как ощущения?
Ладонь Ричи выскользнула из моей слишком быстро. Он все еще ухмылялся, но уже как-то неуверенно.
— В чем дело? — спросил я.
Он кивнул в сторону стекла:
— Взгляните на него.
— Не волнуйся, он все нормально напишет. Конечно, у него возникнут сомнения, эмоциональное похмелье — однако это будет только завтра, а к тому времени дело практически можно будет отправлять прокурору.
— Я не о том. Кухня была в таком состоянии… Вы же слышали, что сказал Ларри: там шла упорная борьба. Почему он как огурчик?
— Да потому. Потому что это реальный мир, а в нем иногда происходят неожиданные вещи.
— Я просто… — Ухмылка исчезла. Засунув руки в карманы, Ричи уставился на стекло. — Я должен задать этот вопрос. Вы уверены, что это наш парень?
Кровь, кипящая в венах, начала остывать.
— Ты уже не первый раз меня об этом спрашиваешь.
— Да, я знаю.
— Ну давай выкладывай. Какая муха тебя укусила?
Он пожал плечами:
— Не знаю. Просто вы как-то жутко уверены, вот и все.
Волна гнева прошла по моему телу словно судорога.
— Ричи, — сказал я, очень тщательно контролируя свой голос. — Давай повторим пройденное. Мы нашли снайперское гнездо, которое Конор Бреннан устроил, чтобы следить за Спейнами. У нас есть его собственные показания о том, что он несколько раз вламывался в их дом. А теперь, черт побери, у нас есть чистосердечное признание. Давай, сынок, говори: какого хрена тебе еще нужно?
Ричи покачал головой:
— У нас полно всего, тут я не спорю. Но вы были уверены и раньше, когда мы нашли только логово.
— И что? Я оказался прав. Ты что, забыл? Кипятишься из-за того, что я пришел к выводу раньше тебя?
— Я нервничаю из-за того, что вы слишком рано убедили себя. Это опасно.
Судорога накрыла меня так сильно, что я с трудом разжал зубы.
— А тебе хотелось бы остаться непредвзятым?
— Да. Хотелось бы.
— Угу. Отличная мысль. И на сколько — на месяцы, годы? До тех пор пока Господь Бог не пришлет хор ангелов, чтобы они на четыре голоса пропели тебе имя убийцы? Хочешь, чтобы мы лет через десять говорили друг другу: «Да, возможно, это совершил Конор Бреннан, но Спейнов могла убить и русская мафия. Давайте как следует отработаем данную версию и не будем спешить с выводами»?
— Нет. Я просто хочу сказать…
— Ричи, ты должен убедить себя в этом. Должен. Других вариантов нет. Или сри, или с горшка слезай.