— Единственное слово, которое она знает, это «минет», — серьезно заверил его Чернопятов.
Мужчины рассмеялись. Пробка выстрелила в потолок, и пена пролилась на белую скатерть.
— А вы, оказывается, уважаемый Жорж, шутник, — одобрительно произнес Михаил Архипович. — Люблю таких, — умело разлил он шампанское в бокалы. — Я сам такой. Хочешь, шутку одну скажу? — легко перешел он на «ты».
Жорж Чернопятов улыбнулся. Молодой человек нравился ему все больше. Типичный представитель плебейского племени — дед крепостной, отец мастеровой, а сам уже миллионщик!
— Хочу, — весело согласился он.
— А куда ты камушки дел? Ха-ха-ха! — заразительно расхохотался новый знакомый. — Ну, как, хороша шутка?
Улыбка скомкалась, превратившись в гримасу.
— О каких камушках вы говорите?
— Ваше здоровье, — поднял бокал шампанского «миллионщик», глядя на мадемуазель. Выпив бокал в два глотка, он громко крякнул: — А хорошо! Будто газированная водичка в животе урчит. Я такую в Ессентуках пивал. Тоже сладка была. Каждый день по три литра проглатывал. Так о чем я пошутил? Ах да, о камушках! — хлопнул он себя ладонью по лбу. — Ты, видно, запамятовал. А про те самые, что ты из банка-то в саквояже унес. Небольшой такой саквояжик, из черной кожи. А знаешь, Жорж, я сам частенько на память жалуюсь, когда пьян бываю. Но ты, кажись, и не пил тогда, как-никак на рабочем месте сидел. А потом, ведь у вас с Вольдемаром договор был, а этот человек не любит, когда его обманывают.
— Послушайте! — нервно взвизгнул Георгий Чернопятов, вскочив со своего места.
Тарелки на столе предупреждающе звякнули.
— А ты сядь, милок, сядь, — примирительно протянул незнакомец, колюче прищурив и без того крохотные глаза. — А то на нас люди начинают оглядываться. Еще, не дай бог, полицию вызовут, а уж она-то тебя быстро упечет. Сейчас того молодца, что камушки из банка умыкнул, по всей Европе ищут. А ты хитер, — замахал он указательным пальцем. — О, как ловко прикинулся! И не подумаешь, что таков. На вид простоват, да и глуповат будто бы. А тут такое учудить! Умище-то у тебя природный. Злодейский! Вот что значит не распознать сразу. А камушки-то хотел на Савелия спихнуть? Ну, право, молодец! Ай да герой!
Чернопятов обреченно опустился на стул. Мадемуазель продолжала беззаботно улыбаться. Этот чудной русский, с большой окладистой бородой, угостивший их таким дорогим шампанским, очень забавлял ее.
— Что вам от меня нужно?
— Камушки, мой родимый, — ласково протянул «миллионщик». — Камушки. Тьфу ты! От этого шампанского только живот пучит. Эй, гарсон, — окликнул он пробегавшего мимо официанта. — Ты бы нам водочки принес, что ли.
— Водка? — переспросил гарсон.
— Водка, водка, — радостно закивал Михаил. — А то у этого господина, — показал он на побледневшего Чернопятова, — без водки черная икра в горло не пролазит.
— О! — понимающе протянул молодой официант, что, очевидно, означало: «Эти русские такой забавный народ!»
Через минуту на столе стоял графин с водкой. Стеклянные его бока запотели. Гарсон проворно налил водки в рюмки, как и положено, на две трети. И мгновенно испарился.
— Так что вы мне ответите? — взял Михаил Архипович стопку. Поколебавшись малость, взял рюмку и Чернопятов. Приподняв ее слегка, улыбнулся даме:
— Ваше здоровье.
Михаил Архипович лихо опрокинул стопку. Красиво получилось. Со знанием дела. Мадемуазель глуповато улыбалась русскому медведю. По ее блестящим глазам было заметно, что она окончательно определилась с выбором. И не будь в зале посетителей, так с чувством отдалась бы ему прямо на столе посреди многочисленных тарелок.
— У меня нет с собой камушков.
— Вот как? — живо встрепенулся узкоглазый. — Вы хотите сказать, что саквояжик стоимостью двадцать миллионов франков вы держите у себя под кроватью в захудалой гостинице? Забавно, братец! Забавно!
Непонятно, когда официант умудрился подлить в рюмки, но они вновь стояли полные. Проглотив еще одну, Михаил Архипович лишь поморщился.
— Склероз проклятый! Водку пью, а закусывать забываю, — обругал он себя. — Хе-хе-хе! Ну-с, я жду!
— Они не под кроватью… а в другом месте! — выдавил через силу Чернопятов.
— Голубчик вы мой, — ласково пропел незнакомец, — вы меня принимаете за идиота? — Он покачал головой, обидевшись.
— Если я вам расскажу, вы все равно не поймете, — пробубнил Чернопятов.
— Отчего ж не пойму? — удивился Мишаня. — Скудоумием не страдаю. Вот что, молодой человек, понимайте мои слова как хотите. — Он вытер салфеткой губы и бросил ее в тарелку с нетронутым балыком. — Можете как угрозу, можете как ультиматум, но саквояж вы должны вернуть немедленно. Иначе… иначе вам уже до следующего утра не дожить. Надеюсь, все понятно?
— Да, — прохрипел Георгий. — Знаете, мне что-то дурно, я бы хотел выйти.
— Предупреждаю, из ресторана вам не выйти, всюду дежурят наши люди. И если вы надумаете уйти… Ну, разве что в туалет. Я вам очень не завидую.
— Да, да, — рассеянно проговорил Жорж, — понимаю.
Он уже не раз пожалел о том, что осел в этом порту. Следовало ближайшим рейсом отправляться в Америку. Уж там-то его никто бы не достал!
Поднявшись, Георгий шаткой походкой направился к выходу. Ах да, туда же нельзя. Верно, у самых дверей стояли трое мужчин в темных костюмах. Троица напоминала приказчиков похоронного бюро. Да и смотрели они на проходящих так, будто намеревались снять мерку для гроба.
Сомкнув плечи, двое из них заслонили выход, а третий — маленький толстяк с тоненькими кошачьими усиками, — приподняв котелок, широко улыбнулся.
Не пройти!
Можно выйти через кухню, там имеется запасной выход. Стараясь не привлекать к себе внимания, Георгий засеменил в сторону раздаточной. Как бы ненароком глянул через плечо в зал и увидел Михаила. Его новый знакомый так и лучился счастьем. Большой, круглолицый, он напоминал сверкающий самовар, и, судя по его настроению, у него имелись приятные планы на вечер.
Георгий прошел на кухню, поймал на себе удивленные взгляды поваров и, не заметив ничего настораживающего, прошмыгнул в подсобное помещение. Из-под кучи грязного тряпья он выдернул потертый, ничем не примечательный саквояж и быстро направился к двери.
В дальнем конце коридора у запасного выхода он заметил двух мужчин в точно таких же костюмах, что и на троице у входа. Отделившись от стены, они неторопливым шагом направились навстречу Чернопятову.
Живо развернувшись, Георгий затопал по коридору в противоположную сторону. Снова быстро прошел через кухню и устремился в сторону туалета. Однако Михаил Архипович оказался прав, когда сказал, что в этом доме для него свободно единственное помещение — туалет.
Полы туалета были мокрыми. Казалось, что каждый страждущий не успевал донести содержимое мочевого пузыря до унитаза и облегчался едва ли не у самых дверей. Преодолев чувство брезгливости, Георгий подошел к окну и, ухватившись руками за решетку, попробовал ее на крепость. Металлические прутья, слегка шаркнув о стену, поддались. Сердце бешено заколотилось. Еще несколько сильных движений, и решетка выйдет из пазов. Он запер дверь туалета на защелку. Попробовал на крепость. Слабовато! Может не выдержать даже нескольких сильных рывков. Осмотрев туалет, он заметил стоящую в углу швабру и тут же укрепил ею дверь. Теперь надежно! Не теряя более ни секунды, принялся расшатывать решетку. Медленно, но она поддавалась — посыпался раскрошившийся кирпич.