— Только его не хватало на нашу голову.
— Может, не пускать его? — спросила Елизавета.
— А куда денешься? Мы ведь здесь все на птичьих правах. Открывай!
Елизавета слегка повела плечом и направилась к двери. Длинное сужающееся платье только добавляло ей очарования и делало похожей на японскую гейшу.
— Прошу вас, господин комиссар…
— Спасибо за приглашение, — шумно перешагнул порог комиссар. — Ох, тяжело, знаете… все хочу сбросить лишний вес, да как-то не получается. Все эти излишества — жирная еда, пиво — так портят фигуру! Вы даже не представляете, каким я был стройным в молодости!
Комиссар Лазар задержал взгляд на бедрах Елизаветы.
Девушка отвернулась, сделав вид, что не замечает изучающего и заинтересованного взгляда.
— Вы к нам с приятелями?
— На этот раз не один, — согласился Лазар, без приглашения расположившись на свободном стуле. — Это мои помощники. А вы, я вижу, господин Родионов, совсем мне не рады? — повернулся он к Савелию.
— Как вам сказать помягче… Не то чтобы не рад, просто наша встреча не добавляет мне веселья.
— А я, признаюсь, мсье Родионов, даже немного соскучился. В последнее время мне очень не хватало нашего общения. Честно говоря, я даже думал, что, может быть, вы куда-нибудь уехали из Парижа. А то в последнее время такая тишина в городе — ни взрывов, ни мордобоев…
— У вас есть ко мне какое-то дело, господин комиссар? Если так, тогда прошу вас задавать вопросы. Дело в том, что я очень занят.
— Однако вы очень нетерпеливы, — вздохнул Лазар. — А я-то думал, поговорю с вами о пустяках, как-то развеюсь… Полюбуюсь вашей красивой женой, а вы сразу о деле. Ну что ж, если дело складывается именно таким образом… Вы ничего не узнали о пропавших картинах?
— Я понятия не имею, о каких картинах идет речь, — холодно ответил Савелий, улыбнувшись уголками губ.
— О тех самых, что были украдены из «Коммерческого банка». А они, как мне удалось узнать, представляют весьма большую ценность. Где же это он у меня, — похлопал Лазар себя по карманам. — Когда нужно, ну никогда не отыщешь! А, вот, нашел! — Комиссар развернул бумагу, изрядно затертую на сгибах. — У меня постоянная путаница с этими цифрами. Та-ак… Ого! Каждая картина стоит примерно по пять миллионов франков! А вообще, как меня заверили, этим картинам нет цены. Вы ничего не хотите мне сказать?
— Нет.
— А вот у меня к вам есть разговор. Мне стало известно, что сейчас в Париже подделками картин занимаются русские. Точнее, фальшивки им рисуют французы, но вот русские заказывают и продают. Хотя, честно говоря, для меня это немного странно. Обычно такими делами всегда занимались итальянцы. И знаете, почему?
— Не имею понятия, — скупо улыбнулся Родионов.
— Просто у них это получается лучше, чем у других. Все-таки за ними многовековая история! А вы более молодая нация. Вот тут один умелец на днях попался… Он так наловчился старить мрамор, что его совсем не отличишь от античного! Даже гениальный Леонардо да Винчи не удержался от соблазна фальсификации.
— Неужели? — изумился Савелий.
— Представьте себе! Он изваял статую и продал ее епископу как античную! Позже обман вскрылся. Конечно же, репутация художника пострадала, но не настолько, чтобы его позабыли потомки. Но ваша, уверяю вас, пострадает очень сильно! И я, при всей своей симпатии к вам, ничем не смогу вам помочь.
— И при чем же здесь я во всей этой истории?
— А при том, уважаемый мсье Родионов. Дело в том, что у меня есть сведения, что это именно вы возглавляете преступную группу фальсификаторов.
— Право, это уже не смешно, — отрицательно покачал головой Родионов. — Как только у вас что-то происходит, так вы тут же во всех бедах начинаете подозревать меня. — Голос Савелия звучал обиженно. — Вы бы лучше занялись поисками настоящих преступников. Или у вас в Париже повывелись все грабители и убийцы?
Лазар сдержанно расхохотался:
— А вы не без юмора. Ценю! Вам ничего не говорит имя графа д'Артуа?
— И его я тоже ограбил? — удивленно вскинул брови Савелий. — А может быть, убил?
На сей раз юмора Савелия комиссар не разделял:
— Нет, не убили… Смею вас заверить, он жив. Но вот кто-то его действительно ограбил. У него была весьма редкая картина, которая, к сожалению, пропала. Точнее, ее подменили, и сделали это очень искусно. Человек, который это проделал, в искусстве разбирается и, очевидно, бывал в доме графа.
— В его доме мне бывать не приходилось.
— Ну да, конечно, — задумчиво протянул комиссар. — Но вам же приходилось бывать на выставке, которую он организовал?
— Послушайте, бывать на выставке и грабить — это совершенно разные вещи.
— Вот вы уже и раздражаетесь. Что же это вы так раскипятились? — примирительно загудел комиссар. — Я ведь вас пока ни в чем не обвиняю. Кстати, а где ваша трость?
Родионова не раз удивляла манера комиссара вести беседу. Он мгновенно переключался с одной темы на другую. Такое поведение кого угодно могло сбить с толку.
Рассеянно пожав плечами, Савелий сказал:
— Честно говоря, не знаю. Я ее оставил у двери, а потом она самым неожиданным образом исчезла. Это подарок… Другой такой трости нет!
Повернувшись к одному из мужчин, стоящих у двери, Лазар произнес:
— Дайте ее сюда, голубчик. — Мужчина сделал один шаг и протянул трость, которую все время держал за спиной: — Узнаете?
Действительно, в руках у Лазара была трость Савелия. Он помнил каждую щербинку на ее полированной поверхности, каждую царапинку. Вот и набалдашник из темно-желтой слоновой кости, на которой выгравированы его инициалы.
— Очень признателен, где вы ее нашли?
— Пустяки, — безразлично отмахнулся комиссар, — около одного покойника. Лежит так себе смирненько с раскроенным черепом, а рядом с ним ваша трость валяется. И по всему выходит, что ударили его по затылку именно этим костяным набалдашником.
— Кто это был? — глухо спросил Савелий. Хотя можно было и не спрашивать, он уже заранее угадывал ответ.
— Один молодой художник. В его мастерской все перерыто. Очевидно, грабители что-то искали и не нашли. Зато оставили вот эту трость. Что вы на это скажете?
Савелий взглянул на Елизавету. В самообладании барышне не откажешь. На ее спокойном и красивом лице не дрогнул и мускул. Вот разве что она слегка побледнела, но постороннему это незаметно.
— Как звали этого художника?
— Жан Дидро. Вы знали его? — строго спросил комиссар.
Савелий заметил, что мужчины слегка подались вперед. Внешне они продолжали выглядеть вполне беспечно. Один из них немного позевывает, наверное, от смертельной скуки. Но это для вида! Стоит лишь господину комиссару подать команду «фас!», и они рассерженными бульдогами вцепятся в его горло.