Мы подчинились.
— Итак, что вы видите? — спросил Пуэнкарно.
— Это хромосома X, первый человек был женщиной! — воскликнула потрясенная Кейра.
— Конечно, найденный вами скелет — женский, а не мужской, однако не думайте, что в бешенство меня привело именно это обстоятельство, я не женоненавистник.
— Не могу поверить, — шепнула Кейра, не в силах сдержать счастливую улыбку. — Ева родилась прежде Адама. Фантастика!
— Мужскому эго будет нанесен сокрушительный удар, — хмыкнул я.
— Мне правится ваше чувство юмора, — продолжил Пуэнкарно. — Дальше будет еще забавней! Вглядитесь повнимательней и скажите, что вы видите.
— У меня нет настроения играть в угадайку, доктор, ваше открытие просто ошеломительно, для меня оно венчает десять лет упорного труда и самопожертвования. Так скажите наконец, что вас так разозлило, это сэкономит время всем нам — мне показалось, что свое вы цените весьма высоко.
— Вы правы, мадемуазель. Ваше открытие было бы воистину невероятным, существуй в эволюции возвратный принцип, но вам не хуже моего известно требование природы: она хочет, чтобы человек прогрессировал, а не давал задний ход. Между тем хромосомы, на которые вы смотрите, во много крат совершеннее ваших и моих!
— И моих тоже? — поинтересовался Уолтер.
— Они совершеннее хромосом всех живущих сегодня на земном шаре людей.
— Смелое утверждение! И на чем же оно основано? — продолжил допрос Уолтер.
— На маленькой частице, которую мы называем аллелем. Это различные формы одного и того же гена, расположенные в одинаковых участках гомологичных, или парных, хромосом. Вот эти были генетически модифицированы, и я сомневаюсь, что подобная операция могла быть сделана четыреста миллионов лет назад. А теперь объясните, как и зачем вы устроили все это грандиозное надувательство? Или мне обратиться напрямую в административный совет Академии?
Потрясенная Кейра опустилась на стул.
— Но с какой целью были модифицированы эти хромосомы? — спросил я.
— Операции на генах не являются предметом нашего обсуждения, но я все-таки отвечу на ваш вопрос. Мы экспериментируем с такого рода вмешательством, имея целью предупредить наследственные болезни и некоторые виды рака, вызвать мутации, чтобы приспособиться к условиям жизни, которая эволюционирует быстрее нас. Генная инженерия позволяет выровнять алгоритм жизни, который мы сами же и нарушаем, короче говоря, медицинские интересы безграничны, но сегодня речь не о них. Женщина, найденная в столь дорогой вашему сердцу долине Омо, не может одновременно быть частью далекого прошлого и иметь в ДНК начатки будущего. Зачем вы прибегли к обману? Мечтаете о Нобелевской премии? Хотели заручиться моей поддержкой, одурачить меня столь грубым образом?
— Мы вас не обманули. Ваше недоверие мне понятно, но мы ничего не придумали, клянусь вам. Шарик, что вы исследовали, находился на груди скелета, два дня назад лежавшего в захоронении, и степень его окаменелости невозможно было бы подделать. Вы ни на секунду не усомнились бы в нашей искренности, если бы знали, чего нам стоило отыскать этот скелет.
— Предположим, я вам поверю. Вы понимаете, что из этого воспоследует? — спросил доктор.
Пуэнкарно неожиданно сменил тон — похоже, он решил выслушать нас, сел за стол и зажег свет.
— Две вещи, — ответила Кейра. — Во-первых, Ева родилась прежде Адама, и, во-вторых, праматерь человечества намного старше, чем мы предполагали.
— Не только, мадемуазель. Если митохондриям, которые я исследовал, действительно четыреста миллионов лет, это позволяет сделать множество других предположений, которые ваш сообщник-астрофизик наверняка вам уже объяснил, поскольку я уверен, что вы идеально отрепетировали свой номер, прежде чем прийти сюда.
— Ничего подобного мы не делали! — возмутился я. — О какой теории вы говорите?
— Не считайте меня распоследним невеждой. Вам прекрасно известно, что исследования, которыми каждый из нас занимается в своей области науки, иногда пересекаются. Многие ученые сходятся во мнении, что жизнь на Земле могла зародиться после метеоритной атаки. Я прав, господин астрофизик? Эта теория получила подтверждение после обнаружения в хвосте кометы глицина. Вам это, конечно, известно?
— В хвосте кометы обнаружили растение? — изумился Уолтер.
— Не глицинию, Уолтер, а глицин — простейшую из аминокислот, играющую важнейшую роль в зарождении жизни. Зонд «Стардаст» взял пробу из хвоста кометы «Вилд-2», когда она пролетала в трехстах девяноста миллионах километров от Земли. Протеины, из которых состоят все органы, клетки и энзимы живых организмов, образованы из цепей аминокислот.
— И к превеликому удовольствию астрофизиков, это открытие подкрепило идею о том, что жизнь на Землю была занесена из космоса и что Вселенная населена куда гуще, чем предполагалось раньше. Я ничего не перепутал? — перебил меня Пуэнкарно. — Но попытки заставить нас поверить, что Земля была населена столь же сложными, как мы, существами, прибегая к грязному обману, граничат с безумием.
— Что вы хотите этим сказать? — спросила Кейра.
— Что наша Ева не может быть из прошлого и иметь генетически измененные клетки, если только вы не пытаетесь заставить нас поверить, что первый обитатель — вернее, обитательница — Земли прибыл в долину Омо с другой планеты!
— Не хочу вмешиваться в то, что меня не касается, — подал голос Уолтер, — но, если бы вы рассказали моей прабабушке, что из Лондона до Сингапура можно будет добраться за несколько часов, летя на высоте десять тысяч метров в консервной банке весом пятьсот шестьдесят тонн, она немедленно вызвала бы к вам деревенского эскулапа, а тот тут же наладил бы вас в психушку! Что уж говорить о сверхзвуковых полетах, о высадке на Луне или о зонде, зачерпнувшем немного аминокислот из хвоста кометы, путешествовавшей в сотнях миллионов километров от Земли! Ну почему у самых выдающихся ученых такое убогое воображение?
Разгневанный Уолтер бегал по комнате, и никто не осмелился перебить его. Внезапно он остановился и угрожающе нацелил указательный палец в грудь Пуэнкарно:
— Вы, ученые, тратите время на самообман. Мусолите ошибки коллег и свои собственные — и не разубеждайте меня, я облысел, пытаясь сбалансировать бюджеты, чтобы нам хватало денег на переизобретение уже изобретенного. Но всякий раз, стоит появиться новаторской идее, и вы начинаете причитать: невозможно, невозможно и еще раз невозможно! Просто немыслимо! Сто лет назад никто даже не задумывался об изменении хромосом. Как вы полагаете, нашелся бы в начале XX века хоть один человек, поверивший в ваши исследования? Уж точно не мое начальство… В лучшем случае вас назвали бы пустым фантазером. Господин доктор генетических технологий, я знаком с Эдриеном не первый день и запрещаю вам — слышите, запрещаю! — подозревать его в коварном обмане. Честность сидящего перед вами человека порой граничит… с глупостью!
Пуэнкарно обвел нас взглядом: