«Идиот! — процедил я про себя. — Куда тебя черт понес?!»
Солнце едва коснулось горизонта, сумерки еще не наступили, и с катера легко бы заметили появившуюся на поверхности голову пловца. Ведь при всем старании Глеба отплыть мы успели не так уж далеко.
«Стоять!» — ухватил я его за ногу.
Не тут-то было. Мой дружок извивался и дергался так, словно к его ноге прицепился гигантский спрут.
Борьба длилась несколько секунд, и победа далась мне, невзирая на огромный опыт, с большим трудом.
«Ты что творишь, сукин сын?! — Я хорошенько встряхнул его за плечи. — Мы как договаривались? Я подчиняюсь тебе на поверхности, а ты мне — под водой! Куда тебя понесло, урод? Хочешь подставить нас обоих под пули?!»
В этот момент я совершенно забыл о его удивительной способности читать мысли. И напрасно. Захарьин все понял и внезапно прекратил сопротивление.
«Успокоился?»
«Да», — кивнул он в ответ.
«Потерпи еще немного. Солнце уже садится. Через двадцать минут сгустятся сумерки, мы всплывем на поверхность, и нас уже никто не заметит».
Он снова кивнул, и мы медленно двинулись дальше…
С наступлением сумерек я уменьшил глубину погружения и позволил напарнику плыть рядом — буквально в полуметре, чтобы он чувствовал себя увереннее и не дай бог не потерялся. А когда совсем стемнело, я дернул напарника за руку: «Пошли к поверхности». Всплыв, мы освободили лица от масок.
— Наконец-то. — Он отплевывался и дышал полной грудью. — Думал, никогда не дождусь этого момента.
По давней привычке прополоскав рот морской водичкой, я осматриваюсь… На северо-востоке горят навигационные огни катера и нашей яхты. Дистанцию на глазок определить затруднительно, но мили на две мы отплыть успели. Учитывая скорость бешеной улитки, которую пришлось выдерживать из-за дебютанта, это вполне приличная дистанция.
В противоположной стороне кое-где подмигивают слабые огоньки немногочисленных населенных пунктов острова Катандуанес. До них явно дальше.
— Отдохнул? — спрашиваю Захарьина.
— Хотелось бы еще покачаться на волнах без движения и подышать свежим воздухом.
— А несвежего тебе больше никто и не предложит.
— Дальше пойдем по поверхности? — слышатся радостные нотки.
— Да. Но придется постоянно оглядываться назад. Не понимаю, какого черта они застряли на том месте и до сих пор не организовали погоню. Пошли…
Оставшуюся дистанцию до ближайшего островного мыса мы прошли часа за три. Катер сорвался с места и начал елозить по горизонту примерно через полчаса после нашего появления на поверхности. Я стал внимательнее наблюдать, однако опасности не замечал — судно ходило галсами на приличном удалении и не приближалось.
Мы выползли на песчаную полоску северо-восточной оконечности острова, когда стрелки моих часов показывали половину второго ночи. В километре к юго-востоку находился небольшой населенный пункт, где-то в глубине острова возвышались холмы, покрытые густыми малопроходимыми джунглями. В кромешной тьме не было видно ни холмов, ни растительности, но я точно знал: впереди нас ждет непростая прогулка.
— Сними снаряжение и немного отдохни. Нужно обсохнуть и переодеться, — приказал я Глебу.
— Куда мы направимся? — Он растянулся рядом со мной на траве.
— Подальше от берега — в глубь острова. Выберем склон, с которого просматривается акватория, и будем ждать.
— Чего ждать?
— Когда уберется твой приятель по имени Анджело Маркос.
— И что же мы предпримем, когда он уберется?
— Наймем обычную рыбацкую лодку, вернемся на яхту и продолжим экспедицию.
— Думаешь, он оставит нашу яхту в покое?
— Надеюсь. Зачем она ему?
— Кабы знать. Возьмет и затопит. Из вредности…
Однако серьезных возражений против моего плана у Захарьина не нашлось. Восстановив дыхание, он тоже принялся натягивать сухие шмотки из распечатанного герметичного пакета.
— Слушай, а куда же мы денем снаряжение? Неужели потащим с собой на склон горы?
— Нет конечно. Сейчас отойдем подальше от моря, дождемся рассвета и спрячем в укромном местечке. Надеюсь, твой приятель не станет искать нас с собаками. А без собак в здешних джунглях никто нашего тайника не найдет…
Так мы и поступили: взвалили на себя ребризеры, костюмы, оставшийся в пакете провиант, баллоны с газом, регенеративные патроны, гарпунное ружьишко и двинулись прочь от моря. По пути в глубь острова пришлось пересечь узкую асфальтированную дорогу. «Надо же! — подумал я, с опаской оглядываясь по сторонам. — Небольшая островная провинция сравнительно бедной страны, а с дорогами все в порядке! Не то что в нашем несчастном «замкадье»…»
Организовав привал на пологом склоне ближайшей возвышенности, мы устроились на ночлег, решив запрятать снарягу утром при свете солнца. А пока следовало отдохнуть. Впереди нас ждал очень трудный день…
— Здесь — на Филиппинах — хоть какое-то подобие демократии, — зло вещал Захарьин, умываясь у ручья ледяной водичкой. — А в России всех нас имеют — вот и все, что мы имеем.
Я вытирал волосы камуфлированной майкой и вынужденно соглашался:
— Ты прав. После того как подмосковные гопники спасли меня от пьяных ментов, я больше ничему не удивляюсь из того, что происходит в нашей стране.
Проснувшись несколько минут назад, мы спустились с выбранного ночью склона, нашли ручей с чистой прохладной водой, хорошенько напились и отмылись.
Склон оказался настолько густо заросшим, что, вернувшись, мы с трудом отыскали свою ночную стоянку, после чего припрятали в прошлогодней листве снаряжение и уселись завтракать.
— Послушай, нас здесь точно не найдут? — уплетая бутерброд с колбасой, спрашивал Глеб.
— Найдут? — беззвучно смеялся я. — Только в том случае, если мы сами обнаружим себя какой-нибудь глупой выходкой.
— Почему ты так уверен?
— А ты слышал историю про Хиро Онода?
— Нет. Кто это?
— Младший лейтенант японской войсковой разведки. «Последний самурай» — так до сих пор называют его в Японии.
— Определенно не слышал. Расскажи.
— Этот парень воевал против союзных войск на филиппинском острове Лубанг во время Второй мировой войны. Имея приказ держаться до последнего патрона и строжайший запрет на самоубийство, он с тремя подчиненными обосновался в горах и вел партизанскую войну на протяжении тридцати лет. В пятидесятом году один из его бойцов сдался филиппинской полиции, и о стойком офицере узнал весь мир. Ему сбрасывали с самолетов листовки, в которых рассказывалось об окончании войны и капитуляции Японии; японские и филиппинские власти организовывали масштабные поиски, а в 1974 году в джунглях Лубанга на него случайно наткнулся молодой японский путешественник. От него Онода узнал всю правду о событиях в мире за прошедшие годы, но покидать джунгли и сдаваться наотрез отказался, так как не имел на это разрешения от непосредственного командира.