Котов принял у взобравшейся на стремянку хранительницы снятый ею с полки стеллажа картонный ящик.
– Я сама открою, – сказала она.
Спустившись с лесенки, женщина поставила коробку на приставной стол. Открыла верхнюю крышку. Достала оттуда опись вложения, затем извлекла в два приема стопку журналов – стандартного вида для того времени.
Уже по тому, как напряглась спина «хранительницы», как она затем растерянно обернулась, глядя на старшую, Анна поняла, что-то идет не так.
– Что случилось? – спросила она, подойдя ближе.
– Н-не хватает одного д-документа.
– Ты сличила с описью? – дрогнувшим голосом спросила завотделом. – Посмотри еще раз! И хорошенько!
Женщина вновь стала перебирать эти несколько уже пожелтевшие журналы. Спустя минуту она тем же слегка заикающимся голосом сказала:
– Н-нет, одного н-не хватает.
Анна ощутила смутное беспокойство.
– Какого именно недостает? – спросила она.
– Журнала б-боевых действий б-бригады за август в-восемьдесят четвертого.
К ним подошли Котов и вторая хранительница – эти держали перед собой каждый по ящику.
– Сюда! – сказала старшая хранительница, на которой сейчас не было лица. – На этот стол! Дайте… я сама открою!
Котов, поставив ящик на стол, присоединился к напарнице, стоявшей в проходе и наблюдавшей за действиями местных архивариусов.
– Что случилось? – полушепотом спросил он.
– Пропал один документ, – шепотом ответила Анна. – Журнал боевых действий бригады спецназа за тот период, что нам нужен.
– Фига себе…
Старшая принялась выкладывать на стол из очередного ящика хранящиеся там журналы. И вновь что-то пошло не так…
– Не понимаю… – пробормотала дама с усиками, пересчитав выложенные стопкой журналы. – Как такое может быть?
– Что, еще одна пропажа обнаружилась? – подала голос Анна.
– Две «единицы» не можем найти, – сказала вторая хранительница, взявшаяся перепроверять соответствие хранимого в ящике архивной карточке и вложенной внутрь описи. – Странно…
Козакова подошла к ним.
– Это доки по «лашкаргахскому» отряду спецназа?
– Что? А… Да.
– Что именно пропало?
– ЖБД…
– Журнал боевых действий? За какой период?
– Август восемьдесят четвертого.
– Вот как. И что еще не можете найти?
– Пропала папка со штатным и списочным составом данного подразделения…
На этот раз у Анны похолодела душа.
– Проверьте второй ящик! – сказала она. – С сохраненным архивом «кандагарского» отдельного отряда спецназа!..
Результат осмотра оказался таким же: в ящике отсутствовали некоторые из документов, перечисленных в описи и карточке хранения. Более того, отсутствовали документы отчетности за интересующий Козакову и ее начальство период: за август восемьдесят четвертого…
Даму с усиками, казалось, вот-вот хватит апоплексический удар. Лицо ее стало таким багровым, что хоть прикуривай от него. Две хранительницы, ее подчиненные, тоже были на грани обморока. Котов, сделавшийся серьезным – улыбка сошла с его лица, – воспользовался своим сотовым.
– Товарищ полковник? – сказал он в трубку, косо посматривая на замерших у стеллажей женщин. – Возникли серьезные проблемы… Думаю, вам следует самому взглянуть… Добро, ждем вас.
Спустя примерно час Анна и ее напарник выбрались из хранилища.
– Вот это облом… – сказал Котов, когда они уселись в салон «икса». – Я позвонил куратору, он в полном ох… охренении! Как думаешь, что или кто за этим стоит? И как вообще смогли вынести эти доки из хранилища?
– Не знаю, Толя… – задумчиво сказала Анна. – Вынести их мог только кто-то из своих, из числа работников Подольского архива. Хотя, может быть, их, эти документы, никуда не выносили.
– Как это? – Котов бросил на нее удивленный взгляд. – Поясни.
– Пока пришли на ум два возможных объяснения случившемуся. Первое… всех этих документов здесь не было изначально.
– То есть их изъяли еще в советскую эпоху? Я правильно тебя понял? А в карточке и в описи этот факт не стали отображать?
– Да, такое могло быть. Тогдашним начальникам ведь в голову не могло прийти, что кто-то без их высочайшего соизволения будет рыться в этом деле.
– Второй вариант?
– Эти документы хранились в тех ящиках, которые мы видели… Тогда можно предположить, что кто-то из местных сотрудников, из тех, кто имеет доступ непосредственно в хранилище, произвел некую акцию… – Анна достала из сумочки косметичку и, глядясь в зеркальце, стала наносить на губы гигиеническую помаду. – К примеру, мог изъять какие-то бумаги из этих ящиков и переложить их в другие. То есть спрятать подобное среди подобного…
– Бумаги среди других бумаг?
– Именно! В одном только этом хранилище около полумиллиона единиц хранения!
– Да, есть где спрятать… – задумчиво сказал Котов. – В любой ящик в другом секторе отдела закинул, и ищи-свищи!.. Как бы им не пришлось теперь делать полную инвентаризацию хранилища…
– Представь, сколько уйдет на это времени!
– Даже думать об этом не хочу! – Котов, недовольный таким разворотом, процедил под нос ругательство.
– При этом не исключаю, что тот, кто за этим стоит, мог отснять эти «доки», – сказала Анна. – Сам видел, что в этом нет ничего невозможного.
– Если завелась «крыса», ее найдут. – Котов, увидев через лобовое стекло выбравшихся через дверь третьего корпуса «директрису» и приехавшего из Москвы полковника, криво усмехнулся. – И пропавшие документы найдут, и того, кто это устроил… Но как скоро?
– Кот, скажи товарищу полковнику, чтобы нас не припутывали к этому ЧП… Да, и пусть изымут все мои заявочные запросы и регистрационные данные в местной картотеке.
Котов, выбравшись из джипа, направился к полковнику и директрисе. В салоне «икса» прозвучал знакомый рингтон – «Миленький ты мой…» Анна достала из сумочки смартфон. Она предположила, что звонит кто-то из начальства, Антонов или Митрохин. Но номер, выбившийся на экране, был ей незнаком.
Поколебавшись немного, она решила ответить на вызов.
– Анна Козакова? – женский голос, прозвучавший в трубке, показался ей смутно знакомым. – Вас беспокоит Ирина, дочь Смольникова… Мы с вами на днях говорили по телефону. Помните меня?
Анна связалась с этой женщиной в тот же день, когда та через оставленный у опера Бирюкова номер дозвонилась до Котова. Но договориться о немедленной встрече не удалось. Более того, Анна так и не поняла из состоявшегося тогда между ними разговора, зачем ее разыскивала, да еще через следственную бригаду, эта женщина: она говорила односложными предложениями и даже как будто была слегка не в себе.