— Ты и останешься, Федор Юрьевич, — порешил Петр. — Кроме тебя никому веры более нет.
— Спасибо, Петр Алексеевич, — расчувствовался боярин. — Я не посрамлю.
* * *
Прочитав послание от Мазепы, саксонский курфюрст небрежно бросил его на стол.
Неожиданное письмо Гетмана озадачило его всерьез. Мазепа клялся в вечной дружбе со Швецией и уверял в том, что союз с русским царем, несмотря на данную им присягу, ни что иное как политическая игра. Гетман предлагал собственную помощь в борьбе за польский престол.
Курфюрст улыбнулся. Ему достаточно было переслать это письмо русскому царю, как тот, не раздумывая, распнет неверного на дыбе. Вот только будет ли от этого польза? Следовало подумать, как грамотнее использовать послание.
Почти два года он не мог взойти на опустевший польский престол. На подкуп сейма он потратил половину своего состояния, но от шляхтичей не получил ничего, кроме обещаний.
Надо быть реалистом — Мазепа не та фигура, которая может предоставить ему желанный трон, лучше присмотреться к русскому царю Петру.
Три дня назад от своего агента в России курфюрст получил донесение, в котором сообщалось, что, по указанию Петра, на Урале принялись строить доменные печи и пушечные литейные цеха. А в городе Невьянске уже заложили первый металлургический завод. Через каких-нибудь два года в России будет произведен первый чугун. Все это заставит Европу считаться с новой силой российской державы. Так что царь будет ему весьма полезен в получении польской короны. Нужно только его заинтересовать.
Например, предложить союз против Турции.
Царю Петру везло. У него был сильный небесный покровитель. Первые годы правления страну истощала война с Турцией. И вот стараниями русских послов с Османской империей заключен мир, который развязывал царю руки и позволял всецело сосредоточиться на подготовке к войне со шведами.
А это означало одно — на европейском поле появился весьма серьезный игрок.
Бездетный испанский король Карл II находился при смерти, а Франция, Голландия и Австрия уже заключили между собой договор о дележе его обширной империи. Если привлечь на свою сторону русского царя, то он может громогласно заявить о собственных претензиях.
На какое-то время письмо озадачило курфюрста всерьез. Призвав к себе советника по России — Марка Виниуса, он решил выслушать его мнение.
Марк Виниус три года под видом голландского купца проживал в Москве и неплохо знал местную знать.
Во всяком случае, его совет будет нелишним.
— Тебе ведь приходилось встречаться с Петром?
— Неоднократно, — не без гордости отвечал советник.
— Что это за человек?
Задумавшись на секунду, Марк Виниус уверенно продолжал:
— Русскому царю следовало бы родиться боцманом и всю жизнь проплавать на каком-нибудь голландском корабле. Лучшие его друзья — в основном люди из низшего сословия — конюхи, солдаты, денщики, мелкие дворяне, которых он балует, одаривает милостями, наградами и прощает очень многое.
— Вот как. Презабавно!
— У низшего сословия он взял все самое отвратительное: он невоспитан, груб. Может отдубасить палкой кого-нибудь из ближнего окружения, что совершенно недопустимо для государя. Но он чрезвычайно активен и сейчас ищет повсюду союзников для войны с Турцией. Не исключаю, что будет сговариваться с Пруссией.
— У него большая армия?
— Об этом сложно судить. Потому что его стрельцы рассредоточены по отдельным гарнизонам. Но как мне представляется, в Москве их около десяти тысяч.
— А русский царь может мне помочь заполучить польскую корону? — задал курфюрст вопрос, интересовавший его более всего.
Марк Виниус на минуту задумался, осознавая, что от его ответа будет зависеть не только придворная карьера, но, возможно, и сама жизнь.
— Царь Петр очень привязчив. Благосклонен к слугам, которые его боготворят. Но в тоже время очень требователен к своему ближайшему окружению. Петр доверчив, и эту его черту можно использовать. Можно его убедить в том, что он нашел в лице вашего величества ярого сторонника в борьбе со шведами. Тогда он будет всячески ратовать за присоединение к вашей короне Польского королевства.
— Хм… Я обдумаю это предложение. Где сейчас находится царь Петр?
— По нашим данным, он уже покинул Москву и направляется со своим посольством в Европу.
— Вот как? — курфюрст не скрыл своего изумления. — Что же он намерен делать в Европе?
Не далее как сегодняшним утром советник получил корреспонденцию и знал все совершенно точно.
— Он отправляется в Ригу…
Курфюрст хмыкнул:
— Уж не собирается ли с Карлом ХII организовать военный союз?
— Дело совсем в другом. По нашим данным, в Москве он влюбился в иностранку, которая проживала в Москве, и он отправился в Ригу на ее поиски.
Брови курфюрста изумленно взметнулись:
— Вот как! Ничего подобного от русского царя я не ожидал. Я его представлял несколько другим. Мне бы хотелось с ним познакомиться и узнать, чем же закончится эта романтическая любовная история. Вот что, отправьте к нему моих послов и сообщите, что я желаю его видеть в своем дворце.
Здание Преображенского приказа было выстроено на самом берегу Яузы. Громадное, каменное, оно невольно притягивало взгляды. Подле дверей, явно изнывая от скуки, стояли два солдата и невесело посматривали по сторонам.
Еще дюжина солдат вышагивала вдоль фасада здания. Все степенные, с бородами, мужики при хозяйстве. Иных тут не бывает. Единственная забава — посматривать на девок, что идут по воду с коромыслами на плечах. Нагнулась баба за водицей, а детине в радость. Поскребут скрюченной пятерней подбородки и далее себе топают до нового представления.
На задворках Преображенского приказа, затерявшись среди огородов, было вырыто восемь ям, перекрытых металлическими прутьями. В каждой из них томилось с десяток сидельцев. Не бог весть какое развлечение, но время скоротать в карауле помогает. Прошелся разок вдоль решеток, отер о металлические прутья налипший к подошвам сор, а там и смена подошла.
В подвале Преображенского приказа помещался застенок. Здесь на земляном полу среди смрада дожидались своей участи узники, не обращая внимания на снег, что щедро сыпал через узенькое зарешеченное оконце в тесную темницу.
Опившись медовухи, в своих покоях похрапывал князь Федор Юрьевич Ромодановский, глава Преображенского приказа. Настоящая служба начнется опосля, когда князь пожелает опохмелиться. Гаркнет своим зычным голосом, подзывая расторопного денщика, а когда тот, разбивая лоб, предстанет пред княжескими очами, захочет отведать кувшин рассола. И будет пить до тех самых пор, пока не утешит свою ненасытную утробу. Икнет громко, сладенько потянется на морозце и начнет с крыльца бранить недорослей за нерадивую службу.