Курфюрст Август и не думал выходить, он сполна хотел насладиться за собственные унижения и, ссылаясь на неотложные государственные дела, поглощал бутылками бургундское.
Через какой-то час должна появиться его фаворитка герцога графиня Литке, которая в отсутствии герцогини чувствовала во дворце полнейшей хозяйкой, с достоинством принимая поклоны слуг. Графиня должна явиться не через парадные двери, где обычно сиживают просители, а через черный ход, что примыкает к боковой лестнице, уводящей в сад. Так что, пока он будет заниматься плотскими утехами, сиятельный пан будет терпеливо дожидаться его в приемной.
И это только начало!
Что будет, когда он станет, наконец, королем! Да он просто изведет всех Хованских, не простив им былого унижения.
За потайной дверью раздался шорох, а потом курфюрст отчетливо услышал легкий стук. Таким образом, обычно, давала знать о себе подошедшая фаворитка.
Курфюрст подошел к зеркалу, подправил слегка сбившиеся кудри. Насколько он знал женщин, внешность мужчин для них практически ничего не значила, куда важнее положение, которое они занимают.
Август подошел к двери и негромко спросил:
— Графиня, это вы?
— Да, мой герцог, — услышал он мягкий голос графини.
Широко распахнув дверь, курфюрст впустил улыбающуюся женщину. Достаточно было взглянуть на ее светящееся лицо, чтобы он ощутил прилив желания. Ни одна женщина его не возбуждала так, как графиня Литке. Интересно, в чем заключается ее секрет?
Красива? Да, несомненно, но красивых женщин много.
Образованна? Пожалуй. Но на его жизненном пути встречались не менее образованные женщины.
Умна? Этого тоже не отнять. Но среди женщин ум тоже не редкость.
И тут герцог неожиданно для себя сделал открытие, что она интересна ему в первую очередь своей необычной судьбой. Прежде чем попасть в его постельные покои, она имела многочисленные любовные связи со многими облеченными властью мужчинами, и мысль о них невероятным образом возбуждала герцога.
— Вы очаровательны, графиня, — склонился герцог, целуя ее тонкие пальцы.
— О! Я знаю это, — слегка капризно произнесла графиня. — Герцог, но вы могли бы сказать нечто иное, чего мне не говорили другие мужчины.
Август на секунду призадумался, после чего произнес:
— Вы моя государственная тайна.
— Вот как? — удивленно спросила графиня. — Это в каком же смысле?
— Дело в том, что сейчас встречи со мной добивается пан Хованский из Польши и уже третий час сидит в приемной. Но мой секретарь сказал ему, что он пока не может быть принятым, потому что герцог занят государственными делами.
— А вы большой плут.
— Вы даже не представляете насколько, — закатил Август глаза. — Как бы я хотел быть наивным, но что поделаешь, когда вокруг меня постоянно плетутся разные интриги. Кстати, графиня, вы знакомы с французской любовью?
— Право, неожиданный вопрос. Что же это вас так потянуло на французскую любовь?
Курфюрст весело рассмеялся:
— Уж очень не хотелось бы мне отставать от принца де Конте.
Графиня загадочно улыбнулась:
— Знаете что, герцог, мне кажется, что вы его во многом превзошли… Даже во французской любви.
Курфюрсту оставалось только поверить. Эта женщина была такая же таинственная, как секретная служба Швеции, а загадок у нее было не меньше, чем у императора Священной империи Леопольда.
— Спасибо, графиня, надеюсь, что вы знаете, о чем говорите. Графиня, вы, случайно, не бывали в России? — неожиданно спросил герцог.
Брови графиня удивленно изогнулись:
— А почему вас это интересует?
— Это я вот к чему… Сейчас по Европе разъезжает русский царь Петр. Говорят, весьма чудаковатый малый. И ваша встреча с ним могла бы стать для нас всех очень полезной.
— Это в каком же отношении?
— Мне бы хотелось узнать об его планах. А перед такими женщинами открываются любые секреты.
— А с чего вы взяли, что он обратит на меня внимание?
— Хотя бы потому, что он большой ценитель женской красоты. Вы могли бы обворожить его.
— Лучшего ценителя женской красоты, чем вы, мне не найти. Даже во всей Европе!
По губам графини промелькнула лукавая улыбка. А может, это ему только показалось?
— Спасибо за комплимент, графиня. — Руки герцога легли на плечи женщины. — На вас сегодня новое платье.
— О, да! Я старалась.
— Но если говорить откровенно, то меня больше интересует не само платье, а то, что находится под ним.
— А вы проказник.
— Графиня, разрешите взглянуть на ваши плечи. — Потянув за конец завязки, курфюрст оголил ее узкую спину. — Господи, какие обворожительные руки. — Наклонившись, герцог поцеловал любовницу в ключицу. — Графиня, давайте я освобожу вас от этого платья, оно портит такое чарующее тело. — Потянув за другую завязку, Август освободил второе плечо. — Какая восхитительная грудь. — Поцеловал герцог ложбинку между персями.
— Признайтесь мне, наконец, герцог, а ваша жена столь же обворожительна?
— Что вы, графиня, в ней нет и десяток доли от тех прелестей, которыми наделил вас господь. Иначе я не стал бы заводить возлюбленную.
— Курфюрст, — капризно произнесла графиня, — помогите мне снять панталоны, сама я не справлюсь.
— Графиня, для меня это будет большой радостью. Какая у вас прелестная кожа… Только давайте не будем торопиться, я бы хотел сполна насладиться вашим телом.
— А вы не боитесь, что пан Хованский может вас не дождаться? — приподняла ногу графиня, совсем освобождаясь от панталон.
Шутка графини развеселила Августа. Не сумев сдержать громогласного хохота, курфюрст отвечал:
— Тогда Польша не получит достойного короля.
Пан Хованский, сидевший в приемной, начинал недоумевать, какой именно государственный вопрос мог вызвать у герцога всплеск небывалого веселья.
Графиня ушла так же незаметно, как и появилась, оставив после себя легкий аромат духов. Курфюрст Август предпочитал именно такие отношения с женщинами, в которых не было места ревности и упрекам, — получили максимум удовольствия от близости и расстались до следующей встречи.
Курфюрст подошел к потайному окошку, через которое прекрасно было видно все то, что происходит в приемной комнате.
Смотровое отверстие маскировалось большим полотном обнаженной Венеры. Взгляды гостей обычно были устремлены на прекрасные овалы греческой богини, и никто из них ни обращал внимание на чашу, что держала богиня в правой руке, в которой и было встроено смотровое отверстие.