Александр опустил жалюзи и вернулся к терминалу. Список банковских счетов уже появился. У него их было восемь — швейцарские франки, доллары, фунты, евро, текущий счет, депозит, офшор и общий. Хоффман сверил номера с присланным ему из Голландии. Ни один не совпал. Несколько секунд он постукивал пальцами по столу, потом снял трубку и позвонил своему старшему финансисту Лин Джулону.
— Эл-Джи? Это Алекс. Сделай мне одолжение, проверь для меня номер счета, ладно? Счет на мое имя, но я не знаю, откуда он взялся. Я хочу знать, есть ли он в нашей системе… — Он переслал номер из книжного магазина. — Я тебе его сейчас посылаю. Получил?
— Да, — ответил финансист через несколько секунд. — Кое-что я могу сказать сразу: он начинается с «КАО» — сокращение для долларового счета на Каймановых островах.
— Он может иметь какое-то отношение к нашей компании?
— Я проверю. У тебя какие-то проблемы?
— Нет. Просто я хочу кое-что проверить. И я буду благодарен, если это останется между нами.
— Хорошо, Алекс. Сочувствую…
— Я в порядке, — быстро сказал Хоффман. — Ничего страшного не случилось.
— Ну вот и хорошо. Кстати, Гана с тобой говорил?
Гана — Ганапати Раджамани — отвечал за риски.
— Нет, а в чем дело? — сказал Хоффман.
— Ты поручил покупать «Проктор энд Гэмбл» вчера ночью? Два миллиона по шестьдесят два за акцию?
— И что?
— Гана встревожен. Он утверждает, что ты перешел грань. Он хочет собрать Комитет риска.
— Ну пусть поговорит с Хьюго. И дай мне знать о счете, хорошо?
Хоффман слишком устал, чтобы заниматься чем-то еще. Он соединился с Мари-Клод и попросил, чтобы его не беспокоили в течение часа. Потом выключил мобильник, улегся на диван и попытался представить, кто мог украсть его имя, чтобы купить редкую книгу викторианских времен, использовав долларовый счет с Каймановых островов, который якобы принадлежит ему. Однако ничего не придумал и заснул.
Инспектор Леклер знал, что шеф женевского полицейского департамента, настоящий фанатик пунктуальности, неизменно появляется в своем кабинете на бульваре Карл-Фогт ровно в девять часов и первым делом читает отчет о происшествиях в кантоне за ночь. Поэтому, когда в восемь минут десятого у него на столе зазвонил телефон, инспектор не сомневался, кому он понадобился.
— Жан-Филипп? — раздался энергичный голос.
— Доброе утро, шеф.
— Нападение на американского банкира Хоффмана.
— Да, шеф?
— Что у нас есть?
— Он покинул университетскую больницу, отказавшись от госпитализации. Судебные эксперты сейчас находятся в его доме. Мы составили словесный портрет возможного грабителя. Один из наших людей следит за домом. Вот, пожалуй, и всё.
— Значит, никто серьезно не пострадал?
— Видимо, да.
— Уже неплохо. И какие можно сделать выводы?
— Все очень странно. Дом напоминает крепость, однако преступник каким-то образом проник внутрь. Он принес с собой наручники и кляп, но находился на кухне и готовил ножи. А все закончилось тем, что он ударил Хоффмана по голове и сбежал. Ничего не украдено. Честно говоря, у меня складывается впечатление, что хозяин не рассказал нам всей правды, но я не понял, поступает он так сознательно или сам плохо понимает, что случилось.
Наступило недолгое молчание. Леклер слышал, что в кабинете шефа кто-то двигается.
— Ты уже заканчиваешь смену?
— Да, я собирался уходить, шеф.
— Сделай одолжение, отработай еще одну смену, ладно? Мне уже звонил министр финансов, спрашивал, что происходит. Будет замечательно, если ты как можно быстрее доведешь дело до конца.
— Министр финансов? — удивленно повторил Леклер. — А почему он проявил к этому делу такой интерес?
— Ну, обычная история, я полагаю. Один закон для богатых, другой — для бедных. Держи меня в курсе, хорошо?
Повесив трубку, Леклер тихонько выругался, поплелся в коридор к кофейному автомату и получил чашку очень черного и неожиданно отвратительного эспрессо. Показалось, что в глаза ему швырнули песка. Заболели носовые пазухи.
«Я слишком стар для этого», — подумал он.
К тому же ему было нечего делать: он отправил одного из своих помощников побеседовать с прислугой. Леклер вернулся в свой кабинет, позвонил жене и сказал, что не приедет домой. Потом вошел в Интернет, чтобы выяснить, нет ли там чего-нибудь о докторе Александре Хоффмане, физике и менеджере хедж-фонда, но, к своему удивлению, не нашел практически ничего — ни статьи в Википедии, ни в газете и ни одной фотографии. Однако министр финансов проявил интерес к расследованию.
«Проклятье, а что такое хедж-фонд?» — подумал Леклер. Он нашел определение: — «Частный инвестиционный фонд, который может вкладывать средства в большое количество проектов, используя разнообразные стратегии для поддержания хеджированного портфолио, способного защитить своих инвесторов от колебаний рынка».
И тут Леклеру не удалось извлечь для себя ничего полезного. Он снова обратился к своим записям. Во время их беседы Хоффман сказал, что восемь последних лет он работал в финансовой сфере; а за шесть лет до этого — над созданием Большого адронного коллайдера. Так уж получилось, что Леклер был знаком с бывшим инспектором полиции, который сейчас трудился в системе безопасности ЦЕРНа. Он позвонил ему — и уже через пятнадцать минут сидел за рулем своего маленького «Рено», медленно продвигаясь вперед по запруженным утренним улицам.
Инспектор направлялся на северо-запад от аэропорта, по Рут-де-Мерен и мрачному индустриальному району Зимейза. Впереди, на фоне далеких гор, вставал огромный ржавого цвета деревянный глобус ЦЕРНа; казалось, он поднимается над распаханными полями, точно гигантский анахронизм: таким в 1960 году виделось будущее.
Леклер припарковался и направился к входу в главное здание. Он назвал свое имя и прикрепил значок гостя к штормовке. Дожидаясь, когда его знакомый спустится, изучал небольшую выставку в вестибюле. Очевидно, тысяча шестьсот сверхпроводящих магнитов, каждый из которых весил около тридцати тонн, были расположены у него под ногами в круговом туннеле, длиной в двадцать семь километров. Там частицы разгонялись до такой скорости, что проходили весь круг одиннадцать тысяч раз за секунду. Соударения пучков лучей с энергией в семь триллионов электрон-вольт на протон должны были помочь понять принципы происхождения вселенной, открыть новые измерения и объяснить природу темной материи. Леклер никак не мог понять, какое все это имеет отношение к финансовым рынкам.
После десяти начали прибывать люди, приглашенные Квери. Первыми появилась пара из Женевы — Этьен Мюсар, пятидесяти шести лет, и его младшая сестра Кларисса — они приехали на автобусе.
— Они придут пораньше, — предупредил Хьюго Хоффмана. — Они всегда появляются первыми.