— Да, все в порядке, намек понял; я его нанял, я и уволю, не беспокойся. — Он второй раз нажал на воображаемый спуск за секунду до того, как троица свернула за угол. — И если он думает, что я плачу Максу Галлану две тысячи франков в час за то, чтобы тот пришел и прикрыл ему задницу, его ждут большие разочарования. — Неожиданно Квери понизил голос. — У нас все в порядке, Алекс? Мне ни о чем не следует тревожиться? Просто на секунду у меня возникло знакомое ощущение, похожее на то, что я испытал в «АмКор», когда продавал заложенные активы.
— Какое ощущение?
— Что я каждый день богатею, но не понимаю, почему это происходит.
Александр посмотрел на него с удивлением. За восемь лет Квери ни разу не выказывал тревоги. И это выбивало Хоффмана из колеи не меньше, чем другие вещи, случившиеся сегодня утром.
— Послушай, Хьюго, — сказал он. — Мы можем ограничить свободу ВИКСАЛа на сегодня. Отступить по большинству позиций и вернуть деньги инвесторам. Я вошел в эту игру только из-за тебя; надеюсь, ты еще не забыл?
— А ты, Алекс? — нетерпеливо спросил Квери. — Ты хочешь остановиться? Ты же знаешь, мы можем — у нас достаточно денег, чтобы до конца дней жить в роскоши. Нет необходимости продолжать работать ради наших клиентов.
— Нет, я не хочу останавливаться. Сейчас у нас появились ресурсы, позволяющие делать то, чего еще никто не пытался совершить. Но если ты захочешь выйти из игры, я готов выкупить твою долю.
Теперь пришел черед удивляться Квери. Затем он улыбнулся.
— Ничего у тебя не выйдет! Ты не сможешь избавиться от меня так легко! — К нему удивительно быстро вернулись самообладание и уверенность. — Нет и нет. Я в этом надолго. Просто после того, как увидел самолет — слегка испугался. Но если ты в порядке, то и я спокоен. Что теперь? — Он жестом предложил Хоффману идти первым. — Следует ли нам вернуться к этой банде психопатов и преступников, которых мы с гордостью называем своими клиентами?
— Вот ты к ним и иди. Мне им больше нечего сказать. Если они хотят вложить еще денег — хорошо. Если нет — пусть проваливают к дьяволу.
— Но они пришли посмотреть на тебя…
— Ну, они меня уже видели.
Уголки рта Квери опустились.
— Ты хотя бы на ленч придешь?
— Хьюго, я правда не могу больше переносить этих людей… — Но выражение лица партнера стало таким несчастным, что Хоффман тут же капитулировал. — О господи, если это так важно, я приду на твой проклятый ленч.
— «Бо Риваж», в час. — Квери хотел сказать что-то еще, но тут его взгляд упал на часы, и он выругался. — Дерьмо, они уже четверть часа без присмотра. — Хьюго решительно направился в сторону зала заседаний. — В час, — повторил он, поворачиваясь на ходу и подняв указательный палец. — Будь хорошим мальчиком.
Другой рукой Квери уже доставал сотовый телефон и одним пальцем набирал номер.
Хоффман развернулся на каблуках и зашагал в противоположном направлении. В коридоре никого не было. Он заглянул за угол и проверил, нет ли кого-нибудь на общей кухне с кофейным автоматом, микроволновой печью и холодильником, — пусто. Дверь кабинета Джулона, находящегося в нескольких шагах, была закрыта, его секретарша куда-то ушла. Хоффман постучал и, не дожидаясь ответа, вошел.
Казалось, он застал подростков, которые смотрели порнографию на родительском компьютере. Джулон, ван дер Зил и Раджамани отпрянули от монитора, а Джулон сразу щелкнул мышкой, чтобы сменить изображение.
— Мы проверяем текущее состояние валютного рынка, Алекс, — сказал ван дер Зил. У голландца были своеобразные черты лица — он походил на умную, но печальную горгулью.
— И?
— Евро падает относительно доллара.
— Именно такое развитие событий мы и предвидели. — Хоффман распахнул дверь пошире. — Не стану вас задерживать.
— Алекс… — начал Раджамани.
— Я хочу поговорить с Эл-Джи — наедине, — перебил его Александр. Пока они уходили, он смотрел перед собой. Когда дверь за Раджамани и голландцем закрылась, Хоффман сказал: — Так ты сказал, что номер счета из нашей системы?
— Он появлялся у нас дважды.
— Значит, он наш, и мы им пользовались в нашем бизнесе?
— Нет. — На гладком лбу Джулона появились глубокие морщины. — На самом деле я решил, что этот счет зарезервирован для вашего личного использования.
— Почему?
— Потому что вы попросили отдел обработки документации перевести на него сорок два миллиона долларов.
Хоффман пристально посмотрел на Джулона, чтобы понять, не шутит ли он. Квери всегда высоко ценил этого человека, но добавлял, что он начисто лишен чувства юмора.
— И когда я потребовал сделать такой перевод?
— Одиннадцать месяцев назад. Я только что послал вам оригинал электронного письма, чтобы напомнить.
— Ладно, спасибо. Проверю. Вы сказали, что переводов было два?
— Именно так. В прошлом месяце деньги вернулись, с процентами.
— И ты мне ничего не сказал?
— Нет, Алекс, — спокойно ответил китаец. — Зачем? Как вы сами сказали, это ваша компания.
— Да, конечно. Спасибо, Эл-Джи.
— Никаких проблем.
Хоффман повернулся к двери.
— А ты ничего не говорил об этом Гане и Питеру?
— Нет. — Джулон посмотрел на шефа широко раскрытыми невинными глазами.
Александр поспешно возвратился в свой кабинет. Сорок два миллиона долларов? Он был совершенно уверен, что никогда не требовал перевести такую сумму. Он не мог забыть! Должно быть, это мошенничество. Хоффман прошел мимо Мари-Клод, которая что-то печатала за своим письменным столом перед входом в его кабинет, и сразу направился к компьютеру. Открыв почту, он увидел собственную инструкцию по переводу 42032127,88 долларов в «Ройял Кайман бэнк лимитед», датированную семнадцатым июня прошлого года. А сразу же под ней имелось уведомление от банка хедж-фонда о возврате на тот же счет 43188037,09, датированное третьим апреля текущего года.
Хоффман устно сделал подсчеты. Какой мошенник будет возвращать обратно деньги, добавив ровно две целых семьдесят пять сотых процента?
Он вернулся и принялся изучать свое первое электронное письмо. Без приветствия и подписи, стандартная инструкция по переводу суммы X на счет Y. Эл-Джи исполнил ее без малейших колебаний, полагая, что внутренняя электронная сеть полностью защищена от посторонних и что у них лучший брандмауэр, какой можно купить за деньги, а счета будут в любом случае согласованы, когда придет время. Если бы деньги передавались в золотых слитках или в чемоданах с наличными, то все вели бы себя более осмотрительно. Но в физическом смысле это не настоящие деньги, а лишь последовательность сияющих зеленых символов, не более вещественных, чем протоплазма. Вот почему у них хватило смелости провернуть это дело.