– Это уже разговор не о суде над работорговцами, тем не менее я вас понимаю прекрасно и отвечу. Мы тоже не очень считаемся с европейцами. И однозначно не допустим подобного у себя. У нас качество ума другое, и качество нравственности, слава богу, не европейское. В России нравственность всегда ставилась выше лживых прав и таких же лживых свобод. Но любые решения суда – это из другой оперы. И про международный суд я заговорил только потому, что вас, вероятно, не устроит суд нашей страны, так же, как нас не устроит ваш суд. Мы оба будем считать национальный суд не объективным. Но не станем спорить о том, чего не знаем. Правительства до этого суда, как известно, не дотянутся. Суд международный, а какое решение он примет, это суду решать, а не вам и не мне. Но дело можно решить мирно, не доводя до суда, и хлопот будет меньше, если, конечно, достигнем взаимного согласия. Без этого согласия – никак.
– Говори… – старший офицер воспользовался тем, что младший сержант Кудеяров ослабил хватку, вытащил из кармана платок и вытер, наконец-то, под носом кровь.
– У вас уже год работают три солдата…
– Может быть. Я этого утверждать не берусь.
Старший офицер вел переговоры очень аккуратно.
– А я это утверждаю, – возразил Самоцветов. – Вот и предлагаю вам свободу в обмен на свободу этих солдат.
– Допустимый обмен, – согласился старший офицер. – Вы отпускаете нас и наших солдат, а мы отпускаем трех ваших солдат.
– Нет. Не так… Мне очень не хочется брать на себя ответственность за международный скандал. А меня в этом случае, как я догадываюсь, обвинят в уничтожении личного состава целой заставы. Вы же поднимете своих орлов и погоните их под наши пули. Мне их просто жалко. У моих бойцов и у ваших совершенно различная боеспособность.
– Что вы предлагаете? – холодно, даже прищуриваясь, чтобы подчеркнуть свою неприязнь, поинтересовался старший офицер, и по его тону Самоцветов догадался, что в своих предположениях о нечестных мыслях офицера он не ошибся. – Я готов выслушать ваше предложение, хотя такая низкая оценка боевых способностей моих солдат меня и обижает. И согласиться с ней я, естественно, не могу.
– А все потому, что вы не сталкивались со спецназом ГРУ. Многие, кто не сталкивался, сомневаются. Это еще с конца шестидесятых годов прошлого века пошло. Американцам в Южном Вьетнаме говорили, что неподалеку от их базы высадилась небольшая группа спецназа ГРУ. Они только смеялись. В результате была полностью уничтожена база морской пехоты с пятикратно превосходящими силами, сожжены все новейшие и секретные вертолеты, а один вертолет просто угнан в Северный Вьетнам. Слышали такую историю? Должны были слышать. И я не сомневаюсь в том, что мои солдаты способны уничтожить вашу заставу полностью. Причем без ущерба для себя. А предлагаю я вполне нормальную и никому не доставляющую беспокойства вещь. При этом будет обеспечена безопасность всех сторон. Итак. Я отпускаю одного из вас. Он отпускает солдат. Они приходят сюда и уходят с нами. При этом второй офицер и двое ваших солдат, которые уже приходят в сознание, проводят нас до щели в скалах, через которую мы и уйдем. Или даже дальше, до ущелья, где мы их и отпустим. Они будут гарантией нашей безопасности. Там мы их, как я сказал, отпустим. Естественно, без оружия. Дорогу до заставы они, думаю, найдут. И десять километров сумеют преодолеть без проблем. Это единственный вариант, на который я соглашусь. Иначе вам придется путешествовать с нами в Россию, а из России уже в Страсбург, под конвоем…
– В этом случае вам придется нас нести. Мы сами в ущелье не пойдем, – гордо сказал второй офицер, нос которого остался цел.
Старший лейтенант усмехнулся.
– Вы уверены, что мы не сможем вас заставить? Кудеяров, объясни господину офицеру ситуацию… – попросил Борис Анатольевич.
Младший сержант Кудеяров роста был небольшого и в плечах не слишком впечатляющ, хотя имел кисти рук, в каждой из которых поместились бы две кисти обыкновенного взрослого человека. И, просто демонстрируя свои способности, без видимых усилий сгибал, а потом разгибал своими крупными пальцами десятирублевые монеты. И эти пальцы, словно младший сержант прочитал мысли командира взвода, ухватились за нос офицера-пограничника и стали медленно поворачиваться. Когда раздался жалобный писк, и пальцы разомкнулись, нос стал намного больше прежнего.
– Это для начала, – сказал Борис Анатольевич. – У нас есть и другие специалисты к принуждению. Не рекомендую рисковать. Простое любопытство для вас может закончиться инвалидностью, еще до Страсбурга. А своих солдат на заставе мы все равно освободим. С вашей помощью или без оной. Итак?
– Я согласен, – сказал старший офицер, видимо, оберегая свой и без того уже поврежденный нос, но, на всякий случай, словно готовился к худшему, громко высморкался в платок.
Второй офицер что-то сказал на родном языке, но над его лицом тут же нависла ладонь младшего сержанта, а старший лейтенант проговорил:
– Во избежание неприятностей разговоры допускаются только на русском.
– Я только попросил, чтобы нас не бросили, – объяснил обладатель большого носа.
– В следующий раз просите, если вам не трудно, по-русски, – вежливо попросил младший сержант Кудеяров. – А то у меня рука может сорваться…
Старший офицер пошевелил плечом, выказывая желание встать. Младший сержант по жесту командира освободил его из своих объятий.
– Как ваши солдаты найдут сюда дорогу?
– Вас проводят. А их встретят… – Борис Анатольевич кивнул только что освобожденным «краповым» и их товарищу в черном берете. Те подняли оружие, показывая готовность.
Пограничник шагнул вперед, не дожидаясь конвоя. Внутривойсковики двинулись за ним.
Едва ушедшие скрылись, младший сержант Кудеяров посмотрел на командира вопросительно. Тот кивнул, разрешая.
– Двоих с собой возьми. Снайпера и пулеметчика.
Страховка в таком вопросе была делом обязательным…
* * *
Ждать пришлось долго, около часа. Самоцветов уже отправил посыльного к костру, чтобы предупредил освобожденных пленников. А то начнут волноваться и двинутся сюда или сами пойдут искать обратную дорогу. И потом их самих придется искать.
Ждали молча, не испытывая желания общаться с пленниками. Первым нарушил тишину носатый.
– А где гарантия, что вы нас отпустите у прохода в ущелье? – спросил он, все же прикрывая нос ладонью от повторных посягательств.
Самоцветов в ответ вяло пожал плечами.
– Моего слова всегда бывает достаточно.
– Я вам не верю. Имею полное право не верить…
В отсутствие впечатляющих пальцев младшего сержанта Кудеярова пограничник осмелел и решился высказать свои сомнения.
– Можете и не верить. Меня это настолько мало волнует, что я даже убеждать вас не буду. Могу только сказать вам, что мне ваше общество не нравится совершенно. Нос у вас слишком необхватный, чтобы вами любоваться. Это раздражает. Ударить хочется. И я, чтобы в искушение не впадать, постараюсь от вас избавиться как можно быстрее. Это все мои гарантии. Других я давать не собираюсь. Потому предлагаю вам просто смириться с положением дел.