– Весь вопрос – когда установим! – поднял палец Ерохин. – Им было важно выиграть время, сбивая нас с толку – они его и выиграли. А полмиллиона евро – это капля в том море денег, которые они собирались заработать на войне с Сирией. Да и на других войнах тоже – в какую страну на карте Ближнего Востока ни ткни, везде горит. Только успевай поставлять оружие и войска. И греби миллиарды. – Он посмотрел на Белова. – Ну а ты что все молчишь, майор? Есть какие-нибудь соображения?

– Полно, товарищ генерал. И все не в нашу пользу, – заговорил Белов. – Я вот думаю, как четко они все просчитали. Макс на Ветте показал лицо Кармен – чтобы мы хорошенько зацепились. Видеозаписи с Ветты они не отдали репортерам – чтобы Кармен и Монгол спокойно ходили вслед за Янсеном по Дворцу Наций. Организовали нам с Клопом пытку – чтобы я больше ему доверял. Подкидывали разные зацепки вроде записи в компьютере, чтобы я думал, будто иду по следу. А сами четко проводили свой план, разыгрывали все, как по нотам.

– Ну так, – усмехнулся Ерохин, – не с детьми дело имеем.

– Если бы в последний момент не вмешался Слон… капитан Хоботенко, у них все получилось бы…

– Кстати, – перебил мастера Ерохин, – а как так вышло, что Зубков не узнал о возможном прибытии Хоботенко?

– Я, когда позвонил Слону, попросил его приехать в Женеву. Но Клопу об этом не сказал, решил, пускай будет сюрпризом. Я еще заранее поставил в машину маячок, подозревая Виктора. По этому маячку Слон нашел машину, а потом, спустившись в подвал, догнал и нас. Вот и оказалось, что это спасло мне жизнь.

– И не только жизнь, – добавил Ерохин.

– Так что, – расправил плечи Слон, сидевший возле Белова, – выходит, я мир спас?

Все засмеялись. Но быстро смолкли. Не до смеха было, уж больно серьезными могли стать последствия.

– Бомбу в Женеве по нашему звонку нашли и обезвредили, – сообщил Ерохин. – Долго добивались, откуда нам стало о ней известно, но мы отговорились, дескать, у нас свои секреты в получении информации.

– Так им все и скажи, – проворчал Дроздов. – На «спасибо-то» хоть они разорились, товарищ генерал?

– С трудом, – улыбнулся Ерохин. – Ну что, товарищи офицеры, всем все ясно? Детали уточним потом, а сейчас мне пора на доклад в министерство.

Все стали подыматься.

– Белов, задержись со своими на минуту, – попросил Ерохин.

Когда в кабинете, построившись вдоль стены, замерла группа Белова, генерал молча прошел вдоль строя, посмотрел в глаза каждому.

– Недостатки мы учтем, – негромко заговорил он. – Ошибки проанализируем. Но это не главное. Главное, что вы сделали свое дело. Поэтому, – голос Ерохина стал строже, в нем зазвучали стальные нотки, – от лица командования и от себя лично выражаю вам благодарность!

– Служим России! – выдохнула в один голос вся четверка.

– Молодцы, – закончил свою речь Ерохин. – Все свободны. Можете отдыхать. Капитан Хоботенко, как плечо?

– Нормально, товарищ генерал, – бойко откликнулся Слон. – Хоть завтра в бой!

– Ну, завтра не завтра, а к новому заданию готовьтесь. Думаю, оно не заставит себя ждать.

Когда люди Старого вышли, он задержался у двери, достал из кармана нож и протянул Ерохину.

– Это Роберта, товарищ генерал…

У Сергея Ивановича дрогнуло лицо. Он бережно взял нож, вытянул до половины клинок из ножен.

– Помню его. Он с этим ножом никогда не расставался. Спасибо, майор. – Он с чувством пожал Белову руку и сказал: – Вот так. Одного боевого товарища потерял, но второй остался. Я о Викторе…

Он не договорил, но Старый и так все понял.

– И я потерял, товарищ генерал…

Они посмотрели в глаза друг другу, и Ерохин ободряюще улыбнулся.

– Такая у нас работа, майор!

– Да, – эхом откликнулся Старый, – такая работа.

Эпилог

Неделей позже, в теплый воскресный полдень, Старый и Слон сидели в ресторанчике на берегу Москвы-реки и вели под коньячок и шашлык задушевную беседу.

– Я вот одного не пойму, Олег, – говорил Слон, жуя веточку петрушки, – как мы с тобой, два опытных бобра, не разглядели этого крысеныша?

– Не то главное, Андрей, – ответил Белов.

– А что, Олег? – спросил Слон. – Просвети.

– Главное, что парнем-то он был действительно хорошим. Вот что больно!

– Ты не поверишь, – воскликнул Слон, – но что-то такое я в нем чувствовал!

– А, – с досадой отмахнулся Белов, – брось. Чувствовал он. Психолог хренов…

– Да при чем тут психолог! – не сдавался Хоботенко. – Каким-то уж слишком хорошим он был. Таких не бывает. Вот Монгол – чистый раздолбай, а наш человек.

– Вроде тебя, – усмехнулся Старый.

– А что я? – выпятил грудь Слон. – Я, между прочим, мир спас, не забывай.

– Давай, спаситель мира, лучше выпьем, – потянулся Белов к бутылке. – А то до такого договоримся…

– Давай, – подставил свою рюмку капитан.

Они чокнулись, выпили и принялись неторопливо жевать отлично прожаренное мясо.

– Что-то наших не видно, – проворчал Слон, глянув на часы.

– А вон Кармен идет, – улыбнулся Старый, глядя ему за спину.

– Легка на помине, – Хоботенко обернулся.

Кармен, в легком, белом, стянутом в талии платьице, на шпильках, с распущенными волосами легко шла по набережной, махая сумкой и издали улыбаясь.

– Прям невеста, – ухмыльнулся Слон.

– Невеста и есть, – ответил Старый, любуясь своей боевой подругой.

– Привет, мальчики, – поздоровалась Кармен, подойдя к столу. – Скучаем?

Слон вскочил, галантно отодвинул стул. Белов, на правах командира, остался сидеть, улыбкой и кивком приветствуя Кармен.

– Чудно выглядишь, Марина!

– Ну так! – блеснула ослепительной улыбкой Кармен. – Стараюсь. А где этот… молодой человек? Как всегда, опаздывает?

– Я ж говорю, раздолбай, – пробасил Слон.

Но в этот момент неподалеку остановилось такси, из него выскочил Монгол и рысцой стал приближаться к столу.

– Прошу прощения, – пожимая руки мужчинам и кивая даме, заговорил он, – дела задержали.

– Смотри, на такси разъезжает, – заметил Слон. – Я не понял, кто тут у нас крот?

Но у Старого вдруг потемнели глаза, и капитан поспешил перевести тему:

– Ну что, раз мы все собрались, – с энтузиазмом начал он, – предлагаю культурную программу. Чем мариноваться в городе, поедем на природу. У меня есть одна кафешка на примете – красота. Озеро, лебеди и так кормят – пальчики оближешь! Как, а? Мариша, едем?