— Перестрелке? — хмыкнул Володя. — Один раз шмальнули.

— А это типа не перестрелка? Два раза — перестрелка, а один раз — так, в магазин за молоком вышел?

— И что Алтушка?

— Офигела, что. У нее там походу челюсть отвисла. И сразу понеслось. «Я так за тебя волнуюсь! Если с тобой что-то случится, я не переживу! Ты не ранен? Где бо-бо? Здесь бо-бо?» — Маржанов засмеялся. — Вот что им всем нужно. Кого-нибудь пожалеть. Сразу включается этот, как его… материнский инстинкт.

— 18—й, Чашкан, — прервал диспетчер рассуждения Маржанова. — Подозрительная машина. Орская, 43.

— Чашкан, это 18—й, принял, — согласился Володя, пока Маржанов разворачивал экипаж на перекрестке.

Патруль номер 13 задержал хулигана с поличным: тот восседал на шее героя-освободителя, пока его сообщник фотографировал его в разных ракурсах на сотовый телефон. В дежурке Акулов и помдежа Гончар, оформляющий хулигана, с интересом слушали, как тот оправдывался:

— Какое еще нарушение общественного порядка? Я с памятником не делал ничего, просто залез!

— В историю ты влез, пацан. Это памятник, понимаешь?

— С ним что, фоткаться нельзя?

— Не на шее же!

В дежурку зашел Буров. Полночи он провозился с бомжом, допрашивая и помогая составить фоторобот. Как назло, сегодня он дежурил от оперов. Поэтому день не задался сразу. Акулов хохотнул:

— Буров, ты дежуришь? Принимай клиента. Любит с гранитом обниматься.

— Я на конкурс хотел фотку отправить! — оправдывался хулиган. — На сайте конкурс объявили. За самую необычную фотку ноутбук дают. Одна девка голышом на крыше сфоткалась. Ее наверняка никто не арестовывал!

— Сиськи отрасти, и тебя не будут трогать, — буркнул Буров. Акулов взорвался хохотом. Буров взял у Гончара материал и кивнул хулигану: — За мной, модель.

В коридоре Буров наткнулся на Муртазина.

— Иваныч, Митрошин отзвонился.

— И?

Муртазин кивнул:

— В сумке был тот самый герыч. Митрошин готов поклясться. Пять килограммов и 102 грамма. Самая крупная партия за туеву хучу лет.

— Вот наркодельцов и ловили бы! — хныкал хулиган. — Я ж не преступник, я просто сфоткался…!

— Закройся. А деньги, которые у бомжа были?

— Пока ничего, — покачал головой Муртазин. — Проверили обе купюры. Пальцев на них много, бумажки явно в куче рук побывали. Но у нас в базе этих пальчиков нету.

У Бурова зазвонил сотовый.

— Понеслась, — проворчал он, отвечая на звонок. — Буров, слушаю.

Это был Улджабаев с ЛОВД.

— Здорова, это Раис. Не поверишь, у нас на привокзальной площади ваш клиент нарисовался.

—

Марсель сидел в летнем кафе под зонтиком. Кафе располагалось на пятачке в центре привокзальной площади. Попивая уже согревшееся и оттого противное пиво из стеклянной кружки, он нервно и внимательно следил за группой бомбил на парковке перед зданием вокзала. На стуле рядом стояла легкая сумка. Вещей у Марселя не было — всю его одежду, как и остальное имущество, уничтожил пожар.

Марсель не мог предполагать, что все закончится именно так. Позволить себе оплакивать мать он не мог — нужно было спасать собственную шкуру. Марсель понимал, что вляпался в большие неприятности: о том, что случилось с Пеликаном, гудел весь город — и Марсель не был готов становиться следующей жертвой отморозков. Но он понимал, что рвать когти из города не так просто. Менты наверняка искали его. И не только менты… В первом случае его могут закрыть, во втором — гораздо, гораздо хуже. Марселя не устраивал ни один вариант.

Гадая, как убираться из города, он понимал, что главные варианты нужно отсечь сразу. Поезд не подходил, автобус тоже. И вокзал, и автовокзал, находящийся на другом конце Елецка, наверняка были под наблюдением ментов. Оставались только таксисты-бомбилы, работающие на привокзальной площади — за тысячу рублей они брались отвозить народ в областной центр. Но осторожный Марсель знал, что некоторые из них могли сотрудничать с ментами — мало того, среди бомбил были бывшие менты, в свое время не прошедшие переаттестацию. В такой ситуации он мог положиться только на проверенного человека.

Марсель никогда не мог предположить, что навыки, полученные им когда-то, очень давно, в разведроте ВДВ пригодятся в мирной жизни и в родном городе. Сейчас он был диверсантом, удирающим из тыла врага…

Прячась под зонтиком, Марсель нервно косился по сторонам. Когда он только появился на площади, мимо летнего кафе прошли двое постовых. Его если и заметили, то не заинтересовались — Марсель проследил за ними взглядом и увидел, как постовые, мирно переговариваясь о чем-то, неспешно прошествовали через площадь и скрылись в дверях вокзала.

Шанс подвернулся через 20 минут. К ряду припаркованных перед вокзалом машин подкатила белая «девятка». Водителя Марсель знал более чем хорошо — несколько лет назад они вместе выставили дом на Советской. На Батона можно положиться.

Среди бомбил была конкуренция, поэтому работали они строго по очереди. Подъехавший Батон стал последним — он сможет взять клиента, только когда уедут все остальные бомбилы, стоящие в очереди раньше.

Бросив мятый полтинник на столик, Марсель натянул на лоб бейсболку, подхватил сумку и двинулся к ряду автомобилей. В этот момент он заметил постового, который выглянул из здания вокзала. Сердце дрогнуло — кажется, постовой смотрел прямо на него. Марсель сжался, готовый бежать. Но постовой тут же исчез внутри.

Марсель ускорил шаг, крепко сжимая ручку сумки. Внутри лежали деньги. Все, что он успел выручить на наркоте за последнее время. Плюс полкило героина, который он надеялся толкнуть в Городе — там у Марселя жил хороший кореш, они познакомились во время последней отсидки.

Батон с сигаретой в зубах протирал лобовое стекло.

— Здорова, Батон.

— О, корефан, привет. Как она?

— Ничего. Отвези меня в Город.

— У нас очередь, чувак, ты же знаешь…

— Остальным знать не обязательно, что ты меня за деньги везешь, — тихо сказал Марсель, нервно косясь по сторонам. Все было спокойно, но Марсель чувствовал себя, как на витрине. Ладони вспотели. — Дам две штуки. Мне только ты нужен, я тебе доверяю, понял?

По тону Батон догадался, что дело нечисто.

— Проблемы?

— Их не будет, если ты меня увезешь отсюда.

Батон схватывал все на лету.

— Садись.

С облегчением Марсель уселся на пассажирское сиденье. Он заметил, как группа бомбил недобро покосилась на него. Батон с легкой ухмылкой подошел к ним. До Марселя донесся его голос, заглушаемый шумом поездов:

— Ко мне тут кореш пришел, так что я снимаюсь. Один хрен сегодня нечего ловить. Давайте, мужики.