– Я не в курсе, товарищ подполковник. Я же говорю, что редко с отцом общаюсь. Отсюда, из армии, тем более.
– А что там он такого против США сотворил, что они его врагом признали?
– Краем уха слышал про какую-то программу для защиты ядерных центров Ирана. Он ее на заказ выполнял. Что-то там после установки этой программы у американцев обломилось.
– Да, что-то такое. Я тоже только в общих чертах слышал. Что-то там с Ираном связано. Ладно. Дело не в этом. Я смотрел твои документы. У тебя там нет характеристики на отца.
– Наверное, потому и нет, что я большую часть жизни прожил с отчимом, товарищ подполковник.
– Да. На отчима твоего характеристика есть. Но надо бы и на отца сделать. Тем более что он в США поехал.
– Я не знаю, товарищ подполковник, кто может дать характеристику на отца. Он владелец фирмы. Только сам на себя и может написать. Или те, кто отправлял его в Америку.
– А это кто?
– Я же говорю, правительственный проект.
– Ты хочешь сказать, что мы должны отправлять запрос в правительство?
– Разве я это предложил, товарищ подполковник?
– А если особый отдел запросит у нас документы на тебя? Что мы скажем?
– Извините, товарищ подполковник, я не в курсе всех тонкостей службы. Насколько я знаю, документы на меня готовились в военкомате. Почему особый отдел должен проверять их здесь, если это уже было сделано перед призывом?
– Потому что ты в командировку собираешься, – проворчал подполковник. – Здесь без особого отдела, я думаю, никак не обойдется. Короче говоря, хочешь в командировку, думай, как добыть характеристику на своего отца.
– Совместный проект двух армий. Думаю, кто курирует его с нашей стороны, тот и имеет характеристику на отца.
– Резонно мыслишь. – Верходанов пожал неестественно широкими плечами и опять постучал карандашом по стеклу. – Я подумаю. А ты тогда иди и продолжай занятия.
Раньше я как-то не особенно горячо относился к тому, что меня выбрали в число восьми претендентов на командировку. Теперь же, после того как со слов начальника штаба бригады узнал, что командировка эта очень важная, мне непременно захотелось попасть в число тех двух счастливчиков, которых старший лейтенант Станиславский возьмет с собой.
Во-первых, это удовлетворило бы мое самолюбие. Все-таки я – единственный молодой солдат из восьми претендентов. Попадание в избранные значило бы, что я за короткий срок достиг определенных кондиций и могу конкурировать даже с контрактниками.
Во-вторых, кому же не хочется быть избранным! Простая юношеская жажда познания, стремление к интересному толкали меня, усиливали мое желание.
Вернувшись во взвод, я сперва удивился тому, что старший лейтенант Станиславский не стал меня спрашивать, что понадобилось начальнику штаба бригады от какого-то рядового солдата, но потом понял, что это естественная для военного разведчика привычка не пытаться узнать лишнего. Наши офицеры с самых первых дней настраивали нас так, чтобы мы не совали нос не в свои дела. Естественно, их самих давно уже так воспитали.
После обеда занятия впервые проходили в компьютерном классе. Работали мы с обыкновенным планшетником, на который в дополнение к стандартным были установлены кое-какие армейские программы. Взвод в целом на такие занятия не ходил. Офицеры говорили, что они будут проводиться для всех, когда армию оснастят новой экипировкой «Ратник», в состав которой входит и планшетный компьютер. Пока же занимались только мы.
Не знаю, где командование бригады нашло такого инструктора-преподавателя, но, как мне показалось, он сам умел только клопа давить на персональном компьютере, да и то с самым обычным обеспечением. Планшетник же работает с операционной системой «Андроид». Я с ней знаком не был, как, кажется, и инструктор, но разобрался быстрее его.
– Волконогов! – сказал командир взвода. – А ты в институт что, не поступил?
– Даже не пытался, – сознался я. – Решил после армии.
– Странное решение. Отец у тебя программист, мать тоже, да и отчим с этими делами связан. Сам ты, судя по характеристикам, из-за компьютера не вылезал, а учиться дальше не пошел. Почему?
– Я же говорю, товарищ старший лейтенант, решил, что после армии поступлю.
Станиславский пожал плечами, не понимая моего решения. Но я не стал объяснять, что просто хотел оставаться самим собой, а не делать то, что за меня решили другие, пусть и близкие мне люди. У них свое видение моей судьбы, у меня – собственное. То, что они хотят видеть во мне продолжение самих себя, еще не говорит о том, что я желаю того же.
Да, я почти всю свою школьную жизнь провел за компьютером. Так за меня старшие решили. Да, я знал компьютер гораздо лучше своих сверстников. У всех было устойчивое мнение, что я обязательно пойду по стопам родителей. Так считали отец, осевший в Москве, и мать, живущая на Волге. Но я много раз слышал про детей знаменитых артистов, которые начинают карьеру благодаря славе своих родителей, а потом ничего не могут сделать сами.
Я хотел быть самим собой. Я знал, что отец у меня программист гениальный, а мать – посредственный. Я же серостью быть не хотел, но чувствовал, что мыслить как отец не умею. Я вообще не желал быть программистом, но говорить об этом всем и громко не собирался.
Занятия в компьютерном классе мне ничего, по сути дела, не давали, и ничему научить не могли. Беда была в том, что инструктор-преподаватель сам ничего в достаточной степени, как мне показалось, не знал и, естественно, не мог ничему научить не только меня, но и всех нас. Он даже стандартные армейские программы осваивал в другом варианте – когда они работают на обычном ПК, под иной операционной системой.
При новом интерфейсе инструктор начинал плавать и не умел нам ничего показать. Отыскивая нужную кнопку, он сам одновременно учился. Хотя, казалось бы, все эти программы однотипные, и систему управления можно понять интуитивно. Она изначально создавалась именно с таким расчетом.
Вслух я, конечно, никакой критики не высказывал, просто тихо попросил у командира взвода разрешения взять на вечер планшет с собой, чтобы разобраться с программами. Я обещал ему на следующем занятии в компьютерном классе доложить всем, в том числе и преподавателю, возможности программ.
Старший лейтенант Станиславский был человеком понимающим и, главное, рациональным. Он сам видел слабые стороны инструктажа, знал кое-что обо мне. Поэтому взводный наедине, чтобы не уронить авторитет офицера перед солдатами, поговорил с инструктором-преподавателем, назвал ему мою фамилию, весьма известную благодаря отцовским заслугам. Тот согласился, хотя и заставил меня написать расписку в получении планшетного компьютера для занятий в казарме.
А я вдруг понял, почему в список из восьми кандидатов включили меня, на мой взгляд, не достойного пока еще такой чести. В этой командировке важнейшую роль должно было сыграть умение владеть именно планшетным компьютером. Их уже давно обещают поставить на вооружение армии, но пока дело ограничивается только словами. Однако когда-то это произойдет, иначе потом придется догонять другие армии мира.