Сообщение было коротким. Я, показывая свою скромность и образцовую военную дисциплину, читать его не стал, сразу позвал Станиславского. Тот уже шагнул в мою сторону, но на половине пути остановился и прижал пальцем наушник, слушая какие-то переговоры. Потом командир взвода вытащил из кармана рацию с микрофоном, не стал прицеплять его к воротнику и что-то сказал на грузинском языке, который для меня, да и, конечно же, для младшего сержанта Чубо, был не более понятен, чем китайский.
Разговор Станиславского с неизвестным нам собеседником длился не так уж и долго. Старший лейтенант откровенно смеялся над ним и, похоже, получал от этого немалое удовольствие. Даже не зная языка, можно было легко уловить насмешливость его тона. Да и выражение лица нашего командира взвода говорило о том же. Потом Станиславский отключил микрофон и убрал его в карман вместе с рацией.
– Майор Хортия опять объявился, – сказал наш офицер. – Представитель службы безопасности Грузии. Он предлагает нам сдаться, не оказывая сопротивления.
– А почему «опять»? – не понял я.
– Вас не было рядом. Я с ним уже беседовал.
– И что он?..
– Обещает поймать нас и тогда уже оторваться за потраченные усилия и время по полной программе. Он очень, кстати, удивился, когда узнал, что его бойцов, посланных в погоню за нами, уже не существует. Меня весьма интересовало, с кем этот герой собирается догонять меня и вас. У него под рукой осталось не больше трети бойцов от былого их числа. Он рассчитывает на самого себя или на пьяных американцев? Моя осведомленность майора, кажется, неплохо стукнула по голове. Он даже больше не стал мне угрожать.
– А вы, товарищ старший лейтенант, не подставили себя, ведя такой разговор? – спросил младший сержант Чубо.
Младший сержант уловил артистическое настроение старшего лейтенанта. Артисты, как известно, любят покрасоваться даже без причины, не говоря уже о моментах, когда таковая есть.
Старший лейтенант, к моему удивлению, ответил, чего раньше обычно не делал:
– Не подставил ни себя, ни вас. Я предложил ему попробовать догнать нас. Назначил встречу послезавтра, в летнем кафе, расположенном в центре Владикавказа. Там хорошо лобио готовят. Я пробовал. Посоветовал этому майору поторопиться, потому что путь до Владикавказа долгий и трудный. Придется ему ползком через всю Южную Осетию перебраться, а потом и через Рокский тоннель, чтобы не заметили, под днищем какой-то машины ехать.
– Мы что, во Владикавказ двинем? – наивно удивился я, привычный к тому, что старший лейтенант Станиславский обычно говорит правду. – А мне лично в Каспийске понравилось. Там ветер с воды, морем пахнет.
– Вот и продолжай держать нос по ветру. Встреча во Владикавказе предполагает направление нашего движения в сторону Цхинвала. Пусть этот майор туда бежит и догоняет горный ветер. Я не уверен, что он двинет в том направлении, но все же!..
Станиславский протянул руку, принял от меня планшетник. Он прочитал сообщение, сразу удалил его и даже плечами передернул от возмущения.
– Неужели они в Москве думают, что мы не проводим учения на территории своей бригады?!
– Изменение задания?.. – Чубо всегда хорошо чувствовал настроение командира и улавливал моменты, когда тот может ответить на нескромный вопрос.
– Нам предлагают захватить кого-то из американцев и доставить его в Россию!
– Хорошенькое дельце! – отреагировал Володя. – А если он не пойдет? На своем горбу нести? Вдруг попадется тяжелый или пьяный? Не дай бог, опять начнется преследование!..
Про запах спиртного, идущий от американца, сидевшего в машине, которой мы устроили аварию, Чубо говорил уже не раз. Я даже подумал, что младший сержант неравнодушен к выпивке. Или же у него отец здорово заливал за воротник, и Володя в детстве насмотрелся.
– И расстояние-то до границы!.. – напомнил Чубо.
Мы по большому счету к приказу всерьез не отнеслись, только поддержали мнение старшего лейтенанта. Но ему этого хватило, чтобы вспомнить про субординацию.
– Если приказано, значит, должны сделать, – заявил он. – Можем или нет, а выполнить обязаны. Не верю, что не сможем! Нужно только постараться.
Он передал мне планшетник, я переключился с программы коммуникации на спутниковые видеокамеры и сразу спросил командира:
– А в этой группе американцев случайно нет?
Шесть человек продвигались в направлении расщелины, у которой находились мы.
– Увеличь изображение! – последовал приказ.
Я несколько раз послушно развел пальцы на экране, что было равнозначно нажатию кружка со знаком +, и приблизил изображение так, чтобы можно было рассмотреть всех бойцов. Это шла половина группы северокавказских боевиков. Банда по неизвестным нам причинам разделилась. Из Москвы мы получили агентурные данные о том, что в Россию должны возвращаться десять человек. Через наши ворота лежал путь именно в Россию. Но почему шли шестеро, а не девять бандитов, мы не знали. Информация, переданная нам из Москвы, была неточной.
К сожалению, закатить на склон камень, который мы столкнули, было не в наших силах. Иначе мы могли бы встретить и вторую группу точно так же, как первую. Нам не пришлось бы тратить патроны. Однако исходить приходилось из того, что мы имели в наличии.
– Чубо! Волконогов! Бегом на ту сторону. Ставьте еще одну растяжку на подступах к воротам. Опять сдвоенную, гранаты на десятиметровой дистанции! – отдав приказ, старший лейтенант забрал у меня из рук планшетник, показывая этим, что следить за противником будет сам.
Мы с младшим сержантом быстро спустились, снова перебрались через камни, перешагнули через тела тех троих коммандос, которые повернули назад, и занялись выставлением растяжки. По эту сторону ворот не было такого явного коридора, как с другой. Здесь между двумя склонами шла просто не очень узкая ложбинка. Поэтому поражающая способность гранат должна была оказаться гораздо меньшей. Тем не менее мощные осколки Ф-1, традиционных для таких мероприятий, обладают основательной силой и должны доставить серьезные неприятности нашему противнику.
Да и в наличии узкого коридора были свои минусы. При большом скоплении людей один человек прикрывал там другого от осколков своим телом. Но нам помогли еще и скалы, свернутые с места, которые повалились от удара большого камня.
По другую сторону ворот трава росла выше. Там было легче замаскировать леску растяжки. Сдвоенную систему мы ставили хитро. Так, чтобы после активации гранат осколки летели в группу с двух сторон. Чубо отмотал пятнадцать с лишним метров лески и передал мне поводок. Но сперва он закрепил его на основной леске, которая была покороче.
– Тяни по склону, чтобы раньше времени не сработала, – велел Володя.
Я этим и занялся, выравнивая за собой примятую траву. В двух местах, где под моей ногой сломались толстые стебли какого-то растения, я подвязывал их травой, мягкой и гибкой, чтобы не было видно моего следа. Примерно в десяти метрах от младшего сержанта я остановился и осмотрелся. Лески как раз хватило, чтобы дугой обойти прямой путь по склону. Я приложился к земле лицом, чтобы отследить возможную траекторию полета осколков, и увидел, что легкий бугорок на склоне прикроет людей, идущих по тропе.