Гуров обратился к охраннику, так и просидевшему в уголке весь вечер:

– Здесь какой-нибудь летний душ есть? Взбодриться бы нам, а то ведь не доедем до Москвы.

Тот не успел и рта открыть, как Надя по-хозяйски заявила:

– Еще чего! В нашей с Митенькой комнате спать ложитесь. Ничего, диван широкий, поместитесь. А мы с ним здесь посидим, фотографии посмотрим, поговорим, помечтаем. Да, мой хороший? – Она улыбнулась.

– Конечно, Надюша, – радостно согласился тот.

– Девочка, я понимаю, что ты хочешь как лучше, но нам же утром побриться надо, да и рубашки будут несвежие, а дела серьезные предстоят, – попытался отказаться Лев Иванович.

– Ничего слушать не хочу! – решительно заявила она. – Станки новые я видела. На диване мы еще не спали, так что белье там чистое, а рубашки свои снимайте. Я их постираю, поглажу, и завтра свежие наденете. Во сколько вас поднимать?

– Степа! – Гуров повернулся к Савельеву, увидел, что тот спал, сидя на стуле, потряс его за плечо: – Степа, мы далеко от Коломны?

– Да, Лика, – пробормотал Степан. – Я уже иду.

– Не очень, – наконец-то подал голос охранник. – Часа за три доберетесь.

– Тогда поднимай нас в пять, – попросил Гуров Надю.

Воскресенье

Подъем был тяжелым. Гуров чувствовал, как его кто-то тряс за плечо, щипал за ухо, хлопал по щекам. Но у него не было сил даже на то, чтобы открыть глаза и этим обозначить, что он проснулся.

Потом сыщик услышал голос Нади:

– Делать нечего. Несите воду. Будем их так поднимать, раз по-другому не получается.

Лев Иванович всерьез эти слова не воспринял, а зря. Через несколько минут он буквально подскочил на диване, когда ему на грудь и живот положили что-то холодное и мокрое. Сдавленный мат, раздавшийся рядом, свидетельствовал о том, что со Степаном тоже не церемонились. Они посмотрели друг на друга, потом гневно уставились на Надю. За ее спиной прятались Дима и охранник.

– Пять часов, – невозмутимо сказала женщина. – Как заказывали. Вода в бак летнего душа залита, так что можете освежиться. Вот полотенца. Завтрак будет через полчаса.

Эта троица скрылась. Лев со Степаном отклеились от дивана, переглянулись. Каждый оценил свои силы – хватит ли их на предстоящий день. Они поняли, что взбодриться действительно надо, дружно вздохнули и пошлепали в сад.

Первым в душ вошел Савельев. Там раздался короткий взвизг. Через несколько минут Степан вышел оттуда, клацая зубами, но с осмысленным выражением лица.

Гуров немного поколебался, потом решил, что негоже ему перед бывшим подчиненным позориться, и последовал его примеру. Ледяная вода обожгла ему кожу, но он стоически и молча, что должно было послужить немым укором Савельеву, немного постоял под душем. Сыщик чувствовал, как с него слетают последние остатки сна, потом понял, что окончательно пришел в норму, и вышел.

Брились они в саду перед небольшим зеркалом. Благо горячую воду Надя приготовила.

Потом мужчины надели чистые рубашки и сели завтракать. Казалось бы, чего хитрого в вареной картошке и сардельках? Но картошка была посыпана мелко нарезанным зеленым лучком и укропом, сардельки – сначала отварены, потом обжарены до румяной хрустящей корочки и политы кетчупом.

– Зелень откуда взяла? – удивился Степан.

– Прошлась по саду, – спокойно объяснила Надя. – Здесь ведь когда-то люди жили, занимались хозяйством. Тепло же, вот кое-что уже и вылезло.

– Да, Дима, с такой женой ты и на необитаемом острове не пропадешь, – с тщательно скрываемой завистью сказал Гуров.

Завтрак завершил крепкий, сладкий чай с бутербродами. Лев Иванович и Степан почувствовали себя сытыми, довольными и готовыми к новым свершениям. Окончательно Гурова добило то, что Надя приготовила им с собой бутерброды и чай в большой пластиковой бутылке из-под колы.

– Знаю я вас, – решительно заявила она. – Опять времени поесть не будет, так хоть перекусите немножко. Чай, конечно, остынет, но все не сухомятка.

Они со Степаном уже ехали в сторону дороги, ведущей к МКАД, когда парень со вздохом сказал:

– А ведь я предупреждал, что какая-нибудь шняга обязательно будет.

– Что случилось? – оторвавшись от своих невеселых мыслей, спросил Лев Иванович.

– Короче, пока вы в душе полоскались, мне Толька кратко рассказал, что ночью было. Надя с Димкой, как и собирались, фотографии смотрели и разговоры разговаривали, когда у нас в комнате вдруг зазвонил ваш мобильник. Надя испугалась, что он нас разбудить может, зашла к нам тихонько, телефон нашла и ответила. Это была Мария. Надя ей объяснила, что вы спите, и будить она вас не будет. Как я понял, Мария бушевать начала, подозрения разные высказывать, может, и обидела чем. Надя ей ответила соответственно. У нашей скромницы ведь не застрянет. Пока Толька штаны натянул и из своей комнаты выскочил, все уже кончено было. Так что вы это имейте в виду, когда дома с женой встретитесь.

– Была у меня мысль ей позвонить, а вот сил на это уже не осталось. – Лев Иванович вздохнул. – Ничего, обойдется. Ты помнишь, что нам еще за письмом из Парижа заехать надо?

– Все я помню, – отмахнулся парень. – И то, что вы Любимову собирались позвонить, тоже.

– В такую рань я его беспокоить не буду, а вот попозже позвоню, – пообещал Гуров.

– Я вам напомню. – Степан усмехнулся, кому-то позвонил и назначил встречу.

Потом он подъехал к условленному месту, забрал у человека конверт, выслушал что-то, вернулся в машину и сказал:

– Официальное подтверждение брака у нас есть.

– Слава богу! Будет чем козырнуть, – ответил Гуров.

Прохладный утренний ветер бил в лицо, так что он даже стекло приподнял и стал выстраивать план предстоящего разговора с Паршиным. Чем больше полковник думал, тем яснее понимал, что некоторые моменты ему до сих пор до конца не ясны, а ошибиться было нельзя.

Увидев АЗС, он заявил:

– Степа, давай заедем.

– Да, заправиться надо, – согласился тот.

– Я как раз не по этому поводу, просто надеюсь, вдруг там автомат с кофе есть. Мозги не мешало бы прочистить.

Савельев внимательно посмотрел на него, правильно оценил задумчивый тон и, сворачивая, спросил:

– Мысли новые появились?

– Скорее старые, требующие уточнения, – туманно ответил Лев Иванович.

Автомат с кофе действительно нашелся. Пока Степан заправлялся, Гуров прихлебывал обжигающе-горячий напиток и прокручивал в уме все, что уже знал.

Когда они двинулись дальше, Савельев спросил:

– Я могу чем-то помочь?

– Мне не нравится Наталья, – решительно заявил сыщик.