В среду, однако, криминальная рубрика отвоевала себе место на первой полосе, для материала с аппетитным заголовком: «ССОРА ПО ПОВОДУ ТАПОЧЕК ИЗ ОНДАТРЫ ПРИВЕЛА К ИЗБИЕНИЮ ЖЕНЩИНЫ».
Само давшее пищу для статьи событие имело место еще в январе, то есть за полгода до убийства Линды, но, поскольку расследование получилось долгим и сложным, дело рассмотрели в суде Векшё только сейчас. И суд постановил наказать сорокапятилетнего мужчину штрафом в сто дневных заработков и условным сроком за нанесение телесных повреждений его тогдашней сорокадвухлетней сожительнице.
Ян Левин прочитал материал с большим интересом. Он оказался захватывающим и заставлялся задуматься, причем с точки зрения умеющего читать между строк профессионала все выглядело примерно следующим образом.
Вскоре после Нового года ныне осужденный господин и его подруга решили разбежаться, а поскольку ее имя стояло в договоре на аренду квартиры, переезжать пришлось ему. Подробнее причину их расставания «Смоландспостен» упустила, но у Левина все равно создалось впечатление, что именно дама устала от своего кавалера и просто-напросто выкинула его на улицу.
В любом случае, похоже, она упаковала его вещи, чтобы квартира снова полностью оказалась в ее распоряжении, а когда бывший сожитель распаковал их в своем временном пристанище, дома у некой сослуживицы тридцати трех лет, явно решившей сжалиться над бедолагой, не обнаружил самой дорогой своей вещи. Пары тапочек из меха ондатры, которым было уже шестьдесят лет и которые он получил в наследство от отца, а тот, в свою очередь, от своего отца, то есть деда осужденного.
Мужчина сразу же направился к своей бывшей сожительнице и призвал ее к ответу. Где тапочки? А когда она рассказала, что выбросила их в мусорный бак, он пришел в ярость, несколько раз ударил по лицу, схватил за руку, опрокинул на землю и даже попытался пнуть лежащую ногой. Соседи позвонили полицейским, и те остановили буяна, забрали его с собой в участок, а женщину отвезли в больницу, чтобы ей оказали помощь и документально зафиксировали травмы. Потом все пошло по наезженной колее, и разбирательство ужасно затянулось исключительно потому, что показания главных участников события сильно разнились, свидетели самого избиения отсутствовали, да еще стороны по ходу расследования старательно писали друг на друга заявления.
Обвиняемый трудился продавцом в большой автомобильной фирме в Векшё, и эта профессия, похоже, доминировала в их родне на протяжении нескольких поколений. Его отец работал на том же предприятии с середины пятидесятых, пока не ушел на пенсию сорок лет спустя, а дед торговал сельскохозяйственными машинами в некой компании около Хультсфреда вплоть до своей смерти, случившейся сразу после войны.
Кроме интереса к автомобилям и тракторам обвиняемый, его отец и дед также имели одну общую страсть, а именно охоту, и относительно большая часть судебного разбирательства была посвящена рассмотрению данного обстоятельства. Помимо всего прочего, бывший сожитель и его адвокат вызвали двух свидетелей, которые рассказали, как много указанные тапочки значили для их друга и товарища по охоте. Назвать их обычными просто не поворачивался язык.
Если верить историям, ходившим в родне обвиняемого, его дед в трудные военные годы застрелил целую дюжину ондатр в ручье и на болотах в окрестностях Хультсфреда. Он сам сдирал шкурки со своей добычи, выделывал их и относил к местному скорняку, и тот в результате изготовил пару очень удобных и теплых тапочек. Владельцу они очень понравились и сослужили неоценимую службу в холодные зимы конца войны.
Мускусная крыса, Ondatra zibethicus, была очень редким животным в тех местах. Вдобавок пугливым и величиной не больше маленького кролика. А следовательно, понадобилось несколько лет, прежде чем дед умертвил их в достаточном для такой обувки количестве. Когда он умер, она перешла по наследству к его старшему сыну и затем к его сыну. Истории о создании этих тапочек более чем за полстолетия множество раз пересказывались перед пылающей печуркой в мужской компании, когда за окном лежал снег. С годами они не становились менее интересными и являлись сегодня неотъемлемой частью смоландского охотничьего фольклора. Даже нашего культурного наследия, подытожил свое выступление адвокат подсудимого, который вообще закончил свой опрос пострадавшей заявлением, что именно эти тапочки из шкуры ондатры играли решающую роль в поддержании физического благоденствия его клиента.
— В то время как вы имеете наглость сейчас здесь утверждать, что речь идет всего лишь о старой домашней обуви, — констатировал адвокат возмущенно, вперив гневный взор в пострадавшую.
Все было гораздо хуже, если верить на удивление подробному репортажу из зала суда, который журналистка «Смоландспостен» решила представить читателям. Оказалось, что пострадавшая не только сожительствовала в свое время с обвиняемым. Она уже много лет работала помощником ветеринара и пусть в профессиональном смысле никогда не имела дела ни с каким из видов Ondatra zibethicus, похоже, обладала приличными знаниями в отношении мускусных крыс.
— Все это — типичная мужская байка, — объяснила она суду и его председателю. И если дед действительно рассказывал истории, которые ей приходилось выслушивать в течение многих лет, проведенных с его внуком, то они являлись явным доказательством того, что он был столь же большим вруном, как и его помешанное на охоте мужское потомство.
Просто муксусные крысы иммигрировали в Швецию и Норвегию через Финляндию, и это случилось только в 1944 году, то есть через пару лет после того, как дед ее сожителя на тысячу триста километров южнее якобы настрелял их на пару собственных тапок. А значит, вся история лжива от начала до конца. В течение многих лет, ради спокойствия в доме, она предпочитала молчать об этом. Но если бы сейчас ее спросили, она предположила, что злополучную обувку, скорей всего, изготовили из шкур обычных крыс, а не из ондатр, которых только в последнее время, да и то крайне редко, наблюдали в Смоланде.
Короче, если верить пострадавшей, речь шла о паре сильно потертых за полвека крысиных тапок, вдобавок впитавших в себя пот трех поколений их обладателей. И если сейчас говорить о каком-то символе, то так выглядел ее собственный взгляд на данный аксессуар бывшего сожителя.
— Вы можете представить себе, как они воняли, — сказала пострадавшая и нежно улыбнулась госпоже председателю и остальным членам суда.
«Жаль, что она не пошла работать в полицию», — подумал Ян Левин, взял ножницы и присовокупил еще одну вырезку к своим путевым заметкам из Векшё.
Векшё, среда 20 августа — воскресенье 24 августа
В среду утром Левин пришел на работу уже в половине восьмого. У Евы Сванстрём нашлись какие-то личные дела, и, чтобы не выслушивать мудрые изречения Бекстрёма уже за утренним кофе, он поспешил вниз пораньше и позавтракал в одиночестве и в полном покое. Но коллега Сандберг явно успела раньше его.
— Похоже, ты ранняя пташка, Анна, — заметил Левин и дружелюбно улыбнулся ей.