– Когда вы там были в последний раз?
– Примерно недели две назад…
– Вашей жене известно, как часто вы обычно там появляетесь?
Перрон сверился со своим ежедневником.
– То есть в ближайшие месяца полтора – два визит не предвидится?
Он задал для очистки совести последний вопрос, заранее догадываясь об ответе:
– Какие отношения у вашей матери с женой?
– Они ненавидят друг друга.
Среда, полдень
Жаннетта позвонила в больницу – узнать, как себя чувствует Мартен, и ей сообщили, что он ушел. Раздраженный интерн не скрыл, что скорейшее возвращение Мартена в палату весьма желательно. Жаннетта поняла это так: Мартен, разгуливающий по городу с двумя дырками в голове, находится в смертельной опасности.
Она разделяла возмущение врача. Что он такое надумал? Она уже собиралась позвонить ему, когда сообразила, что не для того он сбежал из больницы, чтобы сидеть дома.
В мрачном настроении пребывали и Ландовски с Оливье. Когда первый энтузиазм улетучился, они осознали, что шансы на пополнение списка клиентов Дюперье невелики, несмотря на блистательную идею, осенившую комиссара.
– Я все время думаю об ужасных вещах, – призналась Ландовски. – Почти хочу, чтобы произошло еще одно убийство. Не могу вынести бесконечное ожидание.
– Хочешь не хочешь, такие мысли приходят, – подтвердила Жаннетта. – Тут нет ничего ужасного. Мы знаем, что будет еще одно убийство. Пусть же оно случится как можно раньше, чтобы мы могли что-то предпринять.
Оливье задумчиво покивал головой:
– Или убийца завершил свои гастроли. Но об этом мы узнаем не скоро. И в любом случае нам его не поймать.
– Ладно, за работу, поболтали, и хватит, – скомандовала Ландовски.
Она протянула руку к телефону, который в ту же минуту зазвонил.
Она переглянулась с Жаннеттой, перед тем как поднять трубку. Во взгляде читалось отчаяние.
Жаннетта и Оливье увидели, что она несколько раз кивнула и стала что-то быстро записывать, не произнося ни звука.
В конце концов она повесила трубку и прикрыла глаза на несколько секунд.
– Ну вот, – сказала она бесцветным голосом, – опять. Фотограф. Папарацци. Тело обнаружили вчера, но он мертв уже примерно неделю, вскрытие только что закончилось.
– Как он умер? – поинтересовался Оливье.
– Отравлен.
– Отравлен? – с удивлением переспросила Жаннетта. – Странно, да?
– Билье кажется, что преступница та же, судя по состоянию квартиры и почерку Гипотеза насчет убийцы женского пола подтверждается.
– А как она действовала на этот раз? – уточнил Оливье.
– Она сделала ему инъекцию барбитурата в пах.
– В пах? – удивилась Жаннетта.
– У Билье есть предположение, – пояснила Ландовски. – Чтобы попасть в вену, его нужно было раздеть. Она притворилась, будто собирается отсосать, он спустил штаны, и она его уколола.
– Логично, – согласился Оливье. – Но это не доказывает, что убийца – женщина. Откуда известно, что наша жертва не педик?
– От соседа снизу. Фотограф водил к себе только женщин, утверждает тот.
– Барбитурат – лекарство несмертельное, – заметила Жаннетта.
– Судя по анализам крови, если только он не лечился барбитуратами и не использовал их в качестве наркотиков, она вколола ему пентотал или фенобарбитал. Но он оказался аллергиком. Билье полагает, что он умер очень быстро и она даже не успела заставить его говорить.
– Она пыталась развязать ему язык с помощью сыворотки правды, как в романах, – сказала Жаннетта.
– Да, но у него случился анафилактический шок, и остановилось сердце.
– Помню фильм, где сыворотка правды суперски сработала, – подал реплику Оливье.
Ландовски никак не отреагировала, Жаннетта тоже.
– Да ну, я же хотел пошутить, – расстроился Оливье. – А почему на этот раз она отказалась от проверенных пыток? Раньше они нашу подругу не пугали.
– Может, побоялась шума, – предположила Жаннетта. – Судя по всему, это происходило днем. Надо будет проверить, какая в доме слышимость.
– У нас много работы, – сказала Ландовски, вставая. – Начнем с квартиры жертвы. Выясним, что он был за человек. Опросим соседей. Может, кто-то что-то видел. Последние работы папарацци. Его заказчики. Все о нем самом. Начинайте без меня, я заскочу к судебным медикам. Им наверняка тоже найдется о чем рассказать.
Среда, полдень
Перрон хорошо знал дорогу и предложил сесть за руль.
Он выглядел более спокойным и сконцентрированным. Перспектива активных действий придала ему сил.
Свой “смит-и-вессон” и помповое ружье, завернутые в покрывало, Перрон положил на заднее сиденье вместе с коробкой дроби.
Классная команда, подумал Мартен, когда машина влилась в сплошной поток. Депрессивный алкоголик-опер, давно отстраненный от работы, и второй опер, почти такой же депрессивный, отстраненный временно, зато с двумя дырками в голове.
– Видело бы нас наше начальство, – заметил Перрон.
– Русселя хватил бы удар, – поддержал его Мартен.
Они снова замолчали. Мартен включил радио и почти сразу выключил. Им нужно было сосредоточиться. Все казалось малозначащей ерундой по сравнению с тем, что их ожидало. Самодеятельная вылазка тянула на профессиональное преступление и могла поставить крест на карьере, а если все обернется совсем плохо, то и повлечь за собой судебное преследование. Деньги лежали в багажнике автомобиля. Если их остановят, у Управления собственной безопасности будет работа.
Им следовало поделиться своими соображениями с Фурнье и предоставить ему действовать. У Перрона имелись оправдания, поскольку в деле замешана его жена и, возможно, мать. У Мартена оправдания отсутствовали.
Его статус неофициального следователя был настолько расплывчатым, что никто бы не смог предсказать исход внутренней проверки, если бы таковая состоялась. Если б их сейчас увидел Фурнье, поручивший Мартену работу в тени, он бы упал в обморок.
– Давайте четко обозначим рамки, – произнес Мартен. – Речь не идет о частной вендетте. Мы приложим все усилия, чтобы взять Янкелевича живым.
– Именно этого я и хочу, – ответил Перрон. – Мечтаю, чтобы этот урод сгнил в тюрьме. Смерть от пули была бы для него слишком легкой.
– То же относится и к вашей жене, – добавил Мартен.
– Тюрьма принесет пользу и ей. Я буду носить передачи с апельсинами.
До выезда на внешние бульвары Перрон остановился у хозяйственного магазина и вышел оттуда с полным пластиковым пакетом в руках.