– Пойдемте, – распорядился Карась, кивнув Шелесту и Угрю, стоявшим немного поодаль. – Не хватало, чтобы нас вычислили. И вообще, когда ты пострижешься, Шелест? – раздраженно спросил он.
Анатолий удивленно посмотрел на Карася: прежде подобной раздражительности за боссом не наблюдалось. Может, чего в жизни не заладилось? Говорят, что у него появилась какая-то новая баба. А они, кровопийцы, даже самого спокойного мужика заставят взвыть.
– А разве мешает?
– Мне не мешает, но не забывай, это особые приметы. А потом – эта твоя серьга! Сними!
– Сейчас? – удивился Анатолий.
– Потом... С видеокамерами справишься?
Шелест широко заулыбался:
– Разумеется, это моя работа.
– В пятницу их вырубишь!
– Хорошо.
– Но нужно сделать так, чтобы картинка осталась прежней. Сумеешь?
– Конечно. Без проблем. Еще и не с такими вещами приходилось справляться.
– Вот и отлично. – Повернувшись к Угрю, Карась сказал: – А к тебе у меня особый разговор есть...
* * *
В свои апартаменты на Староконюшенном переулке Николаев приехал далеко за полночь. Охранник еще издали признал подъезжающую машину и приветливо приподнял шлагбаум. Поставил машину на свое место, недалеко от ограждения, Николаев устало вышел из салона.
Подошедший охранник почтительно поздоровался. Ответив сдержанным кивком, Николаев хотел было пройти мимо, но тот негромко позвал:
– Герасим Петрович...
Николаев удивленно посмотрел на охранника: это что-то новое, прежде тот к нему не обращался. Герасим Петрович вообще старался соблюдать дистанцию в отношениях с людьми: так проще, меньше просьб и разного рода обременительных разговоров. Можно было бы пройти мимо, сделав вид, что не расслышал обращения, но голос охранника показался ему каким-то обеспокоенным.
– Слушаю.
Взгляды их встретились. В общем-то, охранник был неплохой мужик, дело свое знал хорошо, бывший пограничник, и относился к шлагбауму, едва ли не как к государственной границе, так что за огороженную территорию не могла пройти ни одна живая душа.
– Я здесь у вас уже не первый год работаю....
Николаев мгновенно насторожился. Странное начало, а может, он таким образом рассчитывает за свою службу добиться лично от него дополнительного персонального вознаграждения?
– Я это знаю.
– Поэтому все люди у меня на виду, – Гера Николаев нетерпеливо кивнул, давая понять, что с увертюрой следует поторопиться. Время его дорого, а потом он изрядно устал, и ему просто не терпелось занять горизонтальное положение. – А тут вчера вечером какие-то типы непонятные толкались...
– Что за люди? – насторожился Николаев.
Пожав плечами, охранник отвечал:
– Как будто бы обыкновенные, только такое впечатление, что они чего-то высматривают. Однажды про вас упомянули... Совершенно случайно услышал.
– И что же они говорили?
– Я толком не расслышал, но вроде бы хотели выяснить, куда именно вы машину ставите.
– А ты что?
– А что я могу сделать? – охранник пожал плечами. – Я ведь отвечаю только за стоянку. Если бы они были на моей территории, тогда другое дело, а так... что я им скажу?
– Тоже верно, – согласился Николаев. – Если что-то такое чрезвычайное будет, так сразу звоните в милицию, – подсказал он. – Она здесь рядом находится, так что за две минуты доберутся. – Разговор начинал утомлять его.
То, что происходит вокруг стоянки, к нему не имело никакого отношения. Следовало расслабиться и идти домой.
– В любом случае, спасибо за бдительность.
К подобным сигналам следует относиться всерьез. Завтра же нужно отдать распоряжение своей службе безопасности, чтобы установили личности этих неизвестных.
До дома оставалось каких-то метров пятьдесят. Прежде он считал, что это самое безопасное расстояние, во всяком случае, территория была огорожена высоким забором, посторонних здесь не было. А если учитывать, что повсюду были понатыканы камеры видеонаблюдения, то установить личность недоброжелателя не составит большого труда.
Но именно сейчас Геру Николаева одолело дурное предчувствие, и он пожалел о том, что преждевременно отпустил охрану.
Прошагав метров двадцать, он увидел, как на тротуар упала длинная тень, еще более увеличенная уличным фонарем. Она переломилась на бордюре и, добравшись до каменного забора, взмыла вверх по шершавой красной поверхности.
Резко обернувшись, Николаев увидел в нескольких метрах от себя молодого человека в темном неброском костюме; в его внешности не было ничего зловещего, если не считать пистолета, направленного точно в грудь Геры. Николаев метнулся в сторону и тотчас почувствовал, как правое плечо обожгло, а в каменную кладку сочно воткнулась пуля. Пригнувшись, Герасим Петрович побежал в сторону подъезда. Рядом злобно просвистели две пули, а третья больно царапнула голень. Преодолевая боль, Николаев добежал до подъезда. Теперь свет ярко освещал переулок, подступал к подъезду, забирался даже в самые отдаленные уголки, некрасиво высвечивая во дворе бак с торчавшей из него полиэтиленовой требухой и ржавые трубы, сваленные в неприглядный ворох.
Вокруг никого.
Вытащив из кармана ключ, он отомкнул входную дверь. Теперь он был спасен, убийца остался где-то позади. Подволакивая ногу, Николаев стал подниматься по лестнице, чтобы укрыться за бронированной дверью. Первое, что он сделает, когда окажется в квартире, так это поднимет на ноги всю свою охрану, пусть разыщут этого урода! Милицию тоже надо подключить, без нее справиться будет трудно. Пусть все ищут! А вот когда его найдут, то...
Неожиданно на лестнице появился спускающийся вниз высокий человек с проседью, одетый в джинсовый костюм. На худощавом лице улыбка, совершенно не соответствующая случаю. На какой-то миг Николаева парализовал страх – именно эта располагающая улыбка да шрам на лбу незнакомца показались ему еще ужаснее выпущенных пуль. Возможно, что именно так выглядит смерть: спокойная, добродушная, одетая с некоторой заявкой на изыск.
– Господин Николаев? – спросил незнакомец.
Он держался так естественно, словно не замечал залитого кровью костюма. От его серых глаз исходил вселенский холод. Язык Николаева от страха оцепенел.
– Знаете, я очень рад нашему знакомству. Я так о вас много слышал, – сказал незнакомец, не убирая с лица улыбки. – Вот только очень жаль, что наше знакомство столь кратковременно.
Рана на ноге обильно кровоточила, принося страдания. Приложив ладонь к ране, Герасим Петрович беззвучно прошелестел онемевшими губами:
– Кто вы?
– Я – твоя смерть.
И, прежде чем Николаев успел ответить, незнакомец вытащил из-за пояса пистолет и выстрелил в его перекошенный от страха рот.