– На самом деле все очень хреново! Скоро немцы будут здесь. Но никакого сопротивления мы им оказывать не станем. Никаких ружей, касок и стрельбы. Наше спасение – в безусловном и полном соблюдении нейтралитета.
Один из санитаров, стоявших поблизости, услышав последние слова, возмутился:
– Ну уж нет! Я им так просто не дамся! Сам уйду на тот свет, но и их прихвачу с собой!
– За такие разговорчики я тебя сам сейчас пристрелю, прямо на месте! – взревел Форсит. – Или твоя дурья башка не понимает, что одного выстрела с нашей стороны достаточно, чтобы стереть госпиталь с лица земли? А так у бедняг есть хоть какой-то шанс уцелеть. Да, всех раненых интернируют в лагеря для военнопленных, но это все же лучше, чем смерть. Не варвары же они, в конце концов. Во всяком случае, не все они варвары. Да и Женевскую конвенцию еще никто не отменял. Пока мы под ее защитой. И больше рассчитывать нам не на что.
– А вы расскажите про то, какие они гуманные, моему другу Корки. Эти гады извлекли его, окровавленного, из траншеи и тут же пристрелили как собаку.
– А мы стреляли по парашютистам как по живым мишеням, а потом добивали их раненых на берегу. Разве не так? Ведь местные рубили их топорами словно скот. Война, приятель, грязная штука. Иногда страх толкает человека на неоправданную жестокость. Ступай, парень, отдыхать! И выброси дурь из головы!
Когда санитар отошел на достаточное расстояние, Форсит негромко обронил, обращаясь к Пенни:
– Одна горячая голова может таких бед наворотить! Что ж, недаром говорят, что у страха глаза велики. Это как инфекция: поражает мгновенно, распространяется стремительно. Кстати, у меня тут появилась еще одна идея, как нам защитить себя, если немецкие самолеты снова вернутся.
– Какая? – с любопытством взглянула на него Пенни.
– Сейчас покажу, – Дуг исчез куда-то, но вскоре вернулся со свернутым флагом в руке. Развернул его, и Пенни увидела посредине свастику. – Еще один фокус, которому обучил меня отец. Они пользовались подобными штуковинами в прошлую войну. Вот и мы прицепим этот флажок на видном месте, так они нам еще с неба пару ящиков с продовольствием сбросят! – ухмыльнулся он невесело. – Но это запасной вариант, так сказать, на черный день. Даст бог, до вывешивания немецких флагов дело не дойдет.
Пенни молча уставилась в ночное небо. Сколько звезд! И какие они все яркие, крупные. Перестрелка не утихала, и мысли ее сами собой потекли в ином направлении. Интересно, где теперь Брюс? Может, он успел эвакуироваться тогда вместе с Харрингтонами? А где Ангела и ее девочки? Цела ли вилла Артемзия, в которой когда-то жили Эффи с мужем? Или все разрушено и превращено в пепел? И кто ухаживает за больными и ранеными в самих Афинах? Ведь наверняка же там среди мирного населения города есть пострадавшие от бомбежек.
Ракия, несмотря на свое мизерное количество, успела ударить в голову, и Пенни вдруг померещилось, что все вокруг нее не явь, а какой-то странный, чудовищный сон. Что она делает на этом острове? Одна, вдали от родных и близких? И что будет с ней завтра? Кто б ей дал ответ на этот вопрос! Ее вдруг охватило непонятное возбуждение. Что бы ни случилось с ней завтра, но сегодня она еще жива. А потому остается одно: смириться перед непреодолимой силой рока, увлекающего ее за собой, словно щепку, попавшую в бурный круговорот событий. Да, надо смириться, надеяться и молиться.
– Какие захватывающе интересные вещи ты рассказываешь нам, тетя Пен! – Лоис сидела у кромки бассейна, наблюдая за тем, что вытворяет в воде Алекс. – Припоминаю, мама говорила мне, что в свое время все британские газеты писали о «медсестре из пещер». Такие были заголовки у этих публикаций. Бабушка хранила все вырезки из газет в своем бюро. А еще она говорила, что после того, как прабабушка прочитала все, что о тебе пишут, она почти простила непослушную дочь за то, что та отказалась вернуться домой. А что случилось с врачами?
Я уже раскрыла рот, чтобы ответить, но в этот момент услышала визг тормозов. К дому подъехала машина, а вскоре в дверь позвонили. Увидев высокого симпатичного мужчину в светлых брюках, рубашке с открытым воротом и сандалиях на босу ногу, Лоис быстро набросила на себя халат.
– Прошу прощения за непрошеное вторжение. Меня зовут Мак. Я из туристического агентства, с которым у вас подписан договор. Представляю ваши интересы здесь, на Крите, и по совместительству являюсь вашим гидом. Вот заехал посмотреть, как вы устроились на новом месте.
Несмотря на юношескую стройность и военную выправку, мужчине было уже далеко за сорок. Немного староват для гида, подумала я. Но мне понравились его открытое добродушное лицо, светлые волосы, слегка тронутые сединой, и весь его спортивный облик.
– Проходите! – пригласила я. – Хотите чего-нибудь выпить?
В хорошем расположении духа я могу, если постараюсь, быть любезной хозяйкой.
– Спасибо, но, к сожалению, не могу задерживаться! – улыбнулся он, откровенно пожирая Лоис глазами.
– Меня зовут Лоис Пеннингтон, – протянула она ему руку для приветствия. – А это моя двоюродная бабушка Пенелопа Георг и мой сын Алекс. Пожалуйста, садитесь!
От повторного приглашения Мак не стал отказываться, и мы все трое уютно разместились под тентом.
Мак еще раз поинтересовался, все ли нас устраивает, есть ли претензии к их агентству, и вручил справочник с телефонами всех экстренных служб.
– Если вы намерены познакомиться с Критом поближе, то мы можем организовать для вас любую экскурсию, куда пожелаете. К примеру, есть очень интересная воскресная экскурсия по Ханье. Признаюсь, я сам когда-то был туристом и именно после этой экскурсии перебрался на остров навсегда. И сейчас работаю гидом в местной туристической фирме. Вот какие сюрпризы может преподнести нам жизнь! Рекомендую обязательно наведаться в Кносский дворец и подняться на вершину Самария Горг. Но это, конечно, прогулка не для пожилых людей! – Он бросил в мою сторону извиняющийся взгляд.
Мне вдруг захотелось рассказать ему, как я с этой самой горы в годы войны тащила на своем горбу раненого солдата, но я благоразумно промолчала.
– Вечером можете сходить в дансинг, посмотреть танцевальное представление. Артисты исполняют местные национальные танцы и…
– Мы приехали сюда несколько по другому поводу, – перебила его Лоис. – Дело в том, что мы намереваемся принять участие в торжествах, приуроченных к юбилею битвы за Крит.
– Вот как? Вас интересует история острова?
– Я сама имею отношение к этой истории, – не удержалась я. – В годы войны я работала на Крите медсестрой.
– Да? Как интересно! А организаторы торжеств знают о том, что вы приехали? – Мак глянул на меня, словно увидел перед собой допотопный археологический экспонат.
– О нет! Наш визит носит сугубо частный характер, – ответила я. – У меня нет ни малейшего желания принимать участие в официальных мероприятиях.