– А ты, что ли, думаешь, я слепой? – вдруг и Кузя разволновался. -
…Хочешь знать, я с того только и начал тебя воспринимать, когда увидал, как ты к отцу и Нонке относишься!
Без этого я пустышка, выходит?
– Поэтому и помогаем, как можем. И посылаем, когда получается.
– Спасибо тебе.
Пора со двора. К Нонне в спальню зашел:
– Все! Вставай и убирайся.
– Из дома?
Вспомнила нашу старую шутку!
– Нет. В доме!
Пошел. Отец с золотой банкой меня провожал.
Через наш угол пробегая, на витрину посмотрел. Шинель моя там одна скучает. А могла ведь мои плечи утеплять. Впрочем, в витрине она благородней глядится.
Подошел к ней поближе – и обомлел. Уценка на пятьдесят процентов!
Уценили подвиг мой. Впрочем, он больше и не стоит.
Потом я топтал в манеже навоз – не испытывая, кстати, никаких мучений. Все равно все утопчу – в золото. В крайнем случае – в медь.