– Так есть, – подтвердил я. – Нахожусь в единственном числе. Что тебе надо, Бонг Айяли Ята Зи?
Последний вопрос был вполне корректен; талги не приветствуют друг друга, не прощаются и не имеют понятия о юморе, равным образом как и о вежливости. Язык для них – утилитарное средство общения, и все иные его функции, волнующая поэзия ритма, слов и чувств, которые выражаются словами, им совершенно непонятны. А потому: раз явился, то что тебе надо?
– Пришло сообщение, – произнес Бонг, шевеля похожими на клюв губами. – Четыре Облака-Повелителя встретились у светила Горан Атоу, соединили свои сущности и направляются сюда.
Талги называют Старейших Облаками – видимо, по той причине, что их телесная субстанция является разреженным плазменным газом. Бывает, что Старейшие встречаются, и местом рандеву обычно служат цефеиды, как раз такие, как Горан Атоу. Горан Атоу – талгское название, тогда как земное всем известно: Полярная звезда. Девяносто парсеков от Солнечной системы, триста свето-лет… С такого расстояния не скажешь, куда направляются Старейшие – тем более что направляться куда-то им вообще не нужно. Они способны попасть в любую точку со скоростью мысли и даже быстрей.
– Информация, которую ты сообщил, мне неинтересна, – сказал я, усаживаясь в кресло.
Черты моего собеседника дрогнули. Я не очень хорошо разбираюсь в мимике талгов, но эта гримаса, похоже, свидетельствовала о глубоком изумлении. Что и подтвердили его слова:
– Я вполне удивлен. Поражен. Достаточно! – Он сделал паузу, глядя на меня большими треугольными глазами без ресниц. – Ты – Асенарри, Наблюдатель, посланный сюда Облаками-Повелителями? Так есть?
– Так есть, – подтвердил я.
– Облака-Повелители шествуют к данному миру. Громкое событие, звучащее, но ты произнес, что неинтересен этим.
– Определенно неинтересен, Бонг АйялиЯта Зи. Оно волнует меня не больше, чем прошлогодний снег.
Безносое лицо Бонга сморщилось, клювообразные челюсти недоуменно раскрылись.
– Осадки прошлого сезонного периода? Твои эмоции к ним не стремятся? Не шагают? Не летят? Что это есть значит?
– Ничего особенного. Сравнение, украшающее речь. Оно подчеркивает отсутствие заинтересованности.
– Почему? Облака-Повелители явятся сюда и что-то изготовят. Что-то решат, сделают, прикажут. Одно: ты должен покинуть эту планету. Второе: ты должен остаться. Третье: что-то в этом мире необходимо совершить. Четвертое: мир подлежит уничтожению. Пятое: они желают разговаривать с нами, талгами. Шестое…
– …они вышвырнут вас вон, – продолжил я.
Все предположения Бонга носили провокационный характер, являясь попыткой выудить из меня информацию. Что-нибудь о Старейших, что-нибудь обо мне или же о тех, кем я послан на Землю… Вдруг проговорюсь? Я и проговорился.
Физиономия моего собеседника позеленела.
– Зачем Облакам нас швырять? Мы не нарушаем Равновесия, мы ждем. С терпением и достоинством. Разве не так? Пройдет должный период времени, и планета неизменно становится нашей.
– Ты в этом уверен?
– Да, Наблюдатель. В этом мире живут существа невысокие… нет, я не так произнес: другое понятие – низкие, презренные! – Маска задумчивости легла на его лицо. – Те, кто не озабочен жизнью своей расы и сохранением биоценоза, презренны! Должны рассыпаться и уступить свое место другим. Другие будут тщательны.
Увы! В этом нашем старом споре крыть мне было нечем. Кроме одного – и я, ткнув себя пальцем в грудь, недовольно проворчал:
– Ты оскорбляешь меня, Бонг! Не забудь, я тоже из этих презренных существ!
Бонг скривился от столь беспардонного усечения его имени. Жуткая гримаса! Сейчас он был похож на попугая с треугольными глазками, которому вместо орехов подсунули козий помет. Однако проглотил обиду и буркнул:
– Нет! Ты, Наблюдатель Асенарри, не есть создание отсюда. Твоя идентификация – твой разум, а к этому миру относится только твой объем, оболочка для жительства разума. Ты ближе кталгам, чем к низким. Ты союзничать с талгами в возбуждении… нет, в возмущении! Разве не так? – Он с торжеством уставился на меня. – Произнеси, ты доволен тем, что здесь наблюдаешь? Тем, что видишь и слышишь? Произнеси! Доволен?
– Не слишком, – признался я. – Однако цыплят по осени считают. Напомню, Бонг Айяли Ята Зи, что когда-то вы были такими же низкими и презренными, а может, еще хуже. Но вы получили возможность сделаться теми, кто вы есть, и было бы несправедливо отказывать другим в подобном шансе.
– Мы не были такими! Никогда в прошлой бесконечности! Мы понимающие, что сила в единственности… нет, в единстве, и мы никогда не разделялись!
Он был уверен в этом, как в шарообразности Земли, что придавало беседе определенный интерес. До сих пор Бонг не высказывался о землянах с таким пренебрежением и не пытался возвеличить свою расу. Может быть, и в самом деле опасается, что Облака-Повелители вышвырнут их отсюда? Что до его убеждений в сплоченности талгов, то в исторической ретроспективе она была такой же призрачной, как в римском государстве во времена Юлиана Отступника [73] . Наблюдатели с талгских миров сообщали о любопытном нюансе их внутренней политики: история древних времен не то что была под запретом, но, вероятно, ее фальсифицировали с начала и до конца. В результате талги пребывали в заблуждении, что их социум во все эпохи являлся единым и нераздельным организмом.
Я вздохнул с печалью и произнес:
– Ну, раз ты так считаешь… Тебе виднее, Бонг Айяли Ята Зи. Может, вернемся к нашим орехам?
Он снова приоткрыл свой клювообразный рот.
– К чему, Наблюдатель? Разве я произносил о плодах дерева, которое…
– Нет, ты произносил насчет Облаков. Так что тебя интересует?
– Зачем они стали одним Облаком? Зачем идут сюда? Зачем…
Он засыпал меня вопросами, но я не знал на них ответов. Бывает, что облака сливаются, пассивно дрейфуя год или столетие под действием звездного ветра, – Старейшие соединяют свои разумы, решая задачу, которая не под силу одному из них. Какую? Это я представлял довольно смутно, как всякий человек на моем месте, любое существо, не сбросившее тягот плоти. Возможно, проблема касалась Великой Тайны Бытия? На Уренире знают, что Старейшие общаются с вселенской ноосферой – или, если угодно, с Вселенским Духом; но в чем смысл и цель подобного общения? Мои наставники утверждали, будто Старейшие исследуют разумность этого конгломерата, но не пришли к единому мнению за много миллионов лет. Что ж, есть и для них нелегкие задачи… И это приятно; будет чем заняться, когда я сделаюсь Старейшим.
Бонг бормотал свои вопросы, пока я не пошевелился в кресле, раздраженный этим бесконечным камнепадом. Он смолк и уставился на меня. Его горизонтальные зрачки мерцали, как маленькие розовые лампы.