«А если бы я не взял с собой Изделие один, – думает Брейди, направляясь к чулану в дальнем конце подвала, – как минимум четыре светофора светились бы красным. Так устроена моя жизнь».
Изделие два – единственный из его гаджетов, который позволил заработать деньги. Не слишком большие, но, как известно, не в деньгах счастье. А кроме того, без Изделия два не было бы «мерседеса». А без «мерседеса» – бойни у Городского центра.
Старое доброе Изделие два.
Дверь чулана заперта на большой висячий замок. Брейди открывает его ключом из связки, которая всегда при нем. Свет внутри – тоже флуоресцентные лампы – уже горит. Чулан маленький, и простые дощатые полки еще уменьшают его размеры. На одной полке – девять коробок из-под обуви. В каждой – по фунтовому блоку самодельного пластита. Брейди испытывал ее в заброшенном гравийном карьере в сельской глубинке. И остался доволен результатом.
«Окажись я в Афганистане, – думает он, – в головном платке и в балахоне до пят, сделал бы неплохую карьеру, взрывая армейские бронетранспортеры».
На другой полке, тоже в коробке из-под обуви, – пять мобильников. Они одноразовые, торговцы наркотиками Лоутауна называют такие сгоралками. Сегодняшний проект Брейди – эти телефоны, которые можно купить в любом магазине. Их нужно доработать, чтобы один звонок прошел сразу на все пять, вызвав искру, необходимую для детонации бум-пластита, который сейчас лежит в коробках из-под обуви. Он еще не готов к использованию взрывчатки, но какая-то его часть уже мечтает об этом. Он написал жирному экс-копу, что не собирается повторять свой шедевр, но это еще одна ложь. Многое зависит от жирного экс-копа. Если коп сделает то, что хочет Брейди, – как миссис Трелони сделала то, чего хотел Брейди, – он не сомневается, что желание использовать взрывчатку уйдет хотя бы на время.
Если нет… Что ж…
Он берет коробку с мобильниками, направляется к двери чулана, останавливается, оборачивается. Еще на одной полке лежит стеганая походная жилетка от «Л. Л. Бина». Если бы Брейди действительно собирался в лес, ему подошел бы размер M – телосложение у него хрупкое, – но размер этой жилетки – XL. На груди жилетки – скалящийся смайлик в черных очках. В ней лежат еще четыре фунтовых блока пластита, два – в наружных карманах, два – во внутренних. Жилетка выглядит раздутой, потому что набита металлическими шариками (как Веселый ударник Ходжеса). Брейди разрезал подкладку, чтобы засыпать их. Даже подумал, а не попросить ли мамулю зашить разрезы, и от души посмеялся, после чего заклеил их изолентой.
Моя личная жилетка смертника, с удовлетворением думает он.
Он ею не воспользуется… Вероятно, не воспользуется… Но идея эта определенно его привлекает. Ее реализация положит конец всему. Никакого тебе «Дисконт электроникс», никаких вызовов киберпатруля, чтобы вычищать арахисовое масло или крошки из компьютеров старых идиотов, никакого фургона с мороженым. Никаких ползающих змей в глубинах сознания. Или ниже пряжки ремня.
Он представляет себе, как идет на рок-концерт. Знает, что в июне намечено выступление Спрингстина в «Лейкфронт-арене». А как насчет парада Четвертого июля по Лейк-авеню, главной магистрали города? Или, может, наилучший вариант – первый день Летнего фестиваля искусств и Уличной ярмарки, которые ежегодно открываются в первую субботу августа?
Все верно, но идею нужно тщательно проработать ради достижения максимального эффекта, думает Брейди, раскладывая на верстаке одноразовые мобильники и вынимая из них сим-карты. А кроме того, жилетка смертника, как ни крути, – сценарий Последнего дня. Возможно, он никогда не будет реализован. Тем не менее хорошо иметь такую жилетку под рукой.
Прежде чем подняться наверх, он садится перед Номером три, проверяет «Синий зонт». Ничего от жирного экс-копа.
Пока ничего.
7
Ходжес нажимает кнопку вызова домофона, стоя у кондоминиума миссис Уэртон в десять часов следующего утра; на нем костюм, который он надел во второй или третий раз после выхода на пенсию. И это приятно – снова быть в костюме, хотя он узковат в талии и жмет в подмышках. Человек в костюме ощущает себя работающим человеком.
– Да? – доносится из динамика женский голос.
– Билл Ходжес, мэм. Мы разговаривали вчера вечером.
– Да, разговаривали, и вы точны как часы. Квартира девятнадцать си, детектив Ходжес.
Он собирается возразить насчет детектива, но жужжит открывающийся замок, поэтому обходится без объяснений. И вообще во время вчерашнего телефонного разговора он сказал, что уже на пенсии.
Джанель Паттерсон ждет его у открытой двери, точно так же, как ее сестра в день бойни у Городского центра, когда Ходжес и Пит Хантли пришли, чтобы допросить миссис Ти в первый раз. Две женщины достаточно похожи, чтобы вызвать у Ходжеса сильное чувство déjà vu. Но, направляясь по короткому коридору от лифта к двери в квартиру (стараясь идти, а не переваливаться), он видит, что различия перевешивают сходство. У Паттерсон те же светло-синие глаза и высокие скулы, но в отличие от тонких и вечно поджатых губ Оливии Трелони, свидетельствующих о внутренней напряженности и раздражении, полные губы Джанель Паттерсон всегда готовы разойтись в улыбке. Или одарить поцелуем. Они сверкают влажным блеском. Их хочется съесть. И никаких вырезов-«лодочек». На даме водолазка, плотно облегающая идеальные полукружия грудей. Они небольшие, ее груди, но, как говаривал отец Ходжеса, все, что не вмещается в руку мужчины, уже лишнее. Это творение природы или результат послеразводной коррекции? Ходжес склоняется ко второму. Благодаря сестре Джанель Паттерсон может позволить себе самых лучших пластических хирургов.
Она крепко, по-деловому пожимает руку Ходжеса.
– Спасибо, что пришли. – Как будто он здесь по ее просьбе.
– Я рад, что вы смогли меня принять. – Он вслед за ней входит в квартиру.
В гостиной его встречает все тот же фантастический вид на озеро. Он прекрасно его помнит, хотя здесь миссис Ти допрашивали лишь однажды. Все остальные допросы проходили в большом доме в Шугар-Хайтс или в полицейском участке. Он помнит, как во время одного из визитов в полицейский участок у нее случилась истерика. «Все винят меня», – сказала она. А вскоре, через считанные недели, – самоубийство.
– Хотите кофе, детектив? У меня ямайский.
Ходжес взял за правило не пить кофе до полудня, потому что он вызывает сильную изжогу, от которой не помогает зантак. Но тут соглашается.
Он сидит в одном из шезлонгов у широкого окна гостиной и ждет ее возвращения из кухни. День теплый и ясный, на озере яхты, будто фигуристки, вычерчивают дорожки и дуги. Ходжес встает, чтобы помочь вернувшейся с серебряным подносом хозяйке, но Джанель с улыбкой качает головой и ставит поднос на низкий столик, легко согнув колени. Почти как в реверансе.
Ходжес тщательно продумывал подводные камни и повороты предстоящего разговора, но подготовка оказалась излишней. Словно приходишь к даме, до мельчайших деталей спланировав соблазнение, а твой объект страсти открывает дверь в коротенькой ночнушке и туфлях на шпильках.