– Нет, я всегда встаю в три часа. По нужде. Ты в порядке?
– Да. Ага. – Она улыбается, вытирает глаза кулаками, как ребенок. – Ненавижу себя за то, что отправила маму в «Солнечные просторы».
– Но она хотела туда поехать, ты сама говорила.
– Да. Хотела. Но этим не изменить того, что я чувствую. – Джейни смотрит на него блестящими от слез глазами. – А еще ненавижу себя за то, что свалила все на Олли, оставаясь в Калифорнии.
– Как детектив со стажем, я склонен думать, что ты все-таки пыталась спасти семью.
Она озорно улыбается:
– Ты славный парень, Билл. Иди в ванную.
Когда он возвращается, она уже в постели. Он обнимает ее, и остаток ночи они крепко спят.
25
Ранним воскресным утром, до того как принять душ, Джейни показывает Ходжесу, как пользоваться айпадом. Он заходит на сайт «Под синим зонтом Дебби» и читает короткое послание: Я тебя вздрючу, дедок.
– Да, но скажи мне, что ты действительно чувствуешь, – говорит он и смеется, удивляя себя.
Джейни выходит из ванной, завернутая в полотенце. Ее окутывает пар: прямо-таки голливудский спецэффект. Она спрашивает, чего он смеется. Он показывает ей сообщение. Она не видит ничего забавного.
– Я надеюсь, ты знаешь, что делаешь.
Ходжес тоже надеется. В одном он уверен: вернувшись домой, достанет из сейфа «глок» сорокового калибра, который носил на службе, и начнет носить вновь. Веселого ударника уже недостаточно.
Рядом с двуспальной кроватью звонит телефон. Джейни снимает трубку. Короткий разговор, и трубка возвращается на рычаг.
– Тетя Шарлотта. Предлагает всей честной компании встретиться за завтраком через двадцать минут. Думаю, ей не терпится попасть в Шугар-Хайтс и начать пересчитывать серебряные ложки.
– Хорошо.
– Она также сочла кровать слишком жесткой, и ей пришлось принять таблетку от аллергии из-за поролоновых подушек.
– Скажи мне, Джейни, компьютер Оливии все еще в Шугар-Хайтс?
– Конечно. В комнате, которая служила ей кабинетом.
– Ты можешь запереть ее, чтобы они туда не попали?
Она как раз застегивает бюстгальтер и на мгновение застывает с отведенными назад локтями, в типично женской позе.
– Да ладно, просто скажу им, чтобы они держались от этой комнаты подальше. Эта женщина меня не запугает. А как тебе Холли? Ты понимаешь хоть слово из того, что она говорит?
– Я подумал, что на обед она заказала сицбагель, – признается Ходжес.
Джейни плюхается на стул, на котором плакала ночью, только теперь она смеется.
– Милый, ты очень плохой детектив, что в этом аспекте означает хороший.
– Как только похороны закончатся и они уедут…
– Четверг – самое позднее, – говорит она. – Или мне придется их убить.
– И никакие присяжные мира тебя за это не осудят. Как только они уедут, я хочу привезти моего друга Джерома, чтобы он заглянул в тот компьютер. Я бы привез его раньше, но…
– Они ему прохода не дадут. И мне.
Ходжес, помня пронзительный взгляд тети Шарлотты, соглашается.
– А разве переписка на «Синем зонте» остается в компьютере? Я думала, она исчезает, как только ты уходишь с сайта.
– Меня интересует не «Синий зонт Дебби», а голоса призраков, которые слышала твоя сестра.
26
Они идут к лифту, когда он задает Джейни вопрос, который не дает ему покоя после ее вчерашнего звонка:
– Ты не думаешь, что причина инсульта твоей матери – мои вопросы об Оливии?
Она с несчастным видом пожимает плечами:
– Точно не скажешь. Она была очень стара – думаю, на семь лет старше Шарлотты, – и ее не отпускала боль. – Потом с неохотой добавляет: – Но они могли сыграть свою роль.
Ходжес проводит рукой по торопливо причесанным волосам, вновь их взлохмачивает.
– Черт.
Двери лифта открываются. Они входят в кабину. Джейни хватает его за руки. Быстро, взволнованно говорит:
– Вот что я тебе скажу. Если бы пришлось сделать это вновь, я бы сделала. Мама прожила долгую жизнь. Олли, с другой стороны, имела право на еще несколько лет. Возможно, она не была счастлива, но как-то справлялась, пока этот ублюдок не вышел на нее. Этот… этот чокнутый. Украл ее автомобиль, убил восьмерых и покалечил еще бог знает скольких, но решил, что этого мало. Что нужно еще и лишить ее разума.
– То есть мы идем дальше.
– Да, черт побери. – Она крепче стискивает его руки. – Мы должны, Билл. Понимаешь? Мы должны.
Двери расходятся. Холли, тетя Шарлотта и дядя Генри ждут в вестибюле. Тетя Шарлотта впивается в них проницательным вороньим взглядом, вероятно, выискивает признаки сексуального удовлетворения. Спрашивает, чего они так долго, а потом, не дождавшись ответа, говорит, что шведский стол оставляет желать лучшего. И если они надеются на омлет – увы и ах.
Ходжес думает, что Джейни Паттерсон несколько следующих дней покажутся очень длинными.
27
Как и предыдущим днем, в воскресенье тепло и сухо. Прямо-таки лето. Брейди вновь распродает мороженое к четырем, почти за два часа до того, как наступает время вечерней трапезы и парки начинают пустеть. Думает о том, чтобы позвонить домой и спросить, что мать хочет на ужин, но потом решает, что возьмет еду навынос в «Долговязом Джоне Сильвере», и пусть это станет для нее сюрпризом. Она любит жареные кусочки лобстера.
Как выясняется, сюрприз ждет Брейди.
Он входит в дом из гаража, и его приветствие: Привет, мам, я дома! – замирает на губах. На этот раз она не забыла выключить плиту, но запах подгоревшего мяса, которое она жарила себе на ленч, висит в воздухе. А из гостиной доносится приглушенная барабанная дробь и какой-то странный булькающий крик. На одной из горелок – сковородка с длинной ручкой. Он заглядывает в нее и видит кусочки гамбургера, островками поднимающиеся над пленкой застывшего жира. На столешнице – ополовиненная бутылка «Столичной» и банка майонеза, без которого мать гамбургеры не ест.
Бумажные пакеты с пятнами жира, в которых он принес обед, падают на пол. Брейди этого не замечает.
Нет, думает он. Не может быть.
Однако может. Он рывком открывает холодильник, и на верхней полке – пакет с отравленным фаршем. Только половины фарша уже нет.
Брейди тупо смотрит на пакет, думая: Она никогда не заглядывает в мини-холодильник в гараже. Никогда. Он мой.
Тут же приходит новая мысль: «Откуда ты знаешь, куда она заглядывает в твое отсутствие? Очень может быть, что она облазила все ящики и даже шарила под матрасом».