– Описать сможешь?
– Что описать?
– Да не что, а кого! Мужика, который мешок сбросил?
– А-а… Ну, наверное, смогу. Правда, давно это было. А вот машину его я запомнил!
* * *
Неля вновь воспользовалась помощью Анюты, чтобы проникнуть в палату Рощина, и медсестра отвлекла постовую. Войдя, Неля увидела, что Макс стоит, опираясь руками о стену и подняв голову к крохотному зарешеченному окошку, через которое проникал в палату тусклый свет декабрьского утра. Обернувшись на звук открывающейся двери, Рощин не удержал равновесия и покачнулся, однако успел ухватиться за спинку своей койки. Неля сказала себе, что мышечная слабость – обычное явление после приема лошадиных доз антипсихотических препаратов.
– Как вы сегодня? – поинтересовалась она.
Выпрямившись во весь свой почти двухметровый рост, пациент окинул Нелю тяжелым взглядом.
– Кто вы?
Вопрос прозвучал как удар колокола, и у Нели буквально зазвенело в ушах. Все время, что Неля знала Макса, он не произнес ни звука, и она успела привыкнуть к такому положении вещей. Голос у скрипача оказался низким, под стать росту и телосложению, хотя в данный момент исключительная худоба Рощина бросалась в глаза, придавая ему изможденный вид. Впечатление усиливали и давно не стриженные волосы.
– Я… – растерянно начала Неля, пытаясь сформулировать короткий ответ и не находя нужных слов. – Я – доктор.
– Вижу, что не повар, – хмыкнул Макс, тяжело опускаясь на койку. – Это что, больница?
– Д-да, – пробормотала она. – «Синяя Горка».
– Что за дурацкое название! Вы же сказали, что вы доктор, так? Тогда говорите, почему я загремел в больницу!
– Вы ничего не помните? – уточнила Неля.
– Да что я должен помнить-то?!
– Спокойно, – вытянула руки вперед Неля. – Что последнее вы помните?
– Дурацкий вопрос! Что значит – последнее? Кстати, где тут у вас телефон?
– Телефона нет.
– В смысле – нет телефона? – не понял Макс. – Я нечасто бываю в больницах, но знаю, что там всегда есть телефоны. Что вы ерунду городите?! Мне срочно нужно позвонить – у меня, в конце концов, есть обязательства!
– Перед кем?
– Перед людьми! Это денежный вопрос, и я не собираюсь обсуждать его с вами…
– Какой сегодня день? – перебила Макса Неля.
– То есть?
– Какое число?
– Число? Не помню… Пятнадцатое?
– Какого месяца?
– Ме… послушайте, что вы мне голову морочите? Задаете какие-то странные вопросы…
– Какой сейчас месяц? – неумолимо настаивала Неля.
– Да какая разница?!
– Сегодня четвертое декабря. Вы провели здесь последние пять месяцев.
– Погодите, этого просто не может быть! – воскликнул Макс, пытаясь подняться, но ноги еще не слушались, и поэтому он рухнул обратно на койку. – Вы меня дурачите!
– Для чего? – пожала плечами Неля. – Мне нет смысла вас обманывать. Вы здесь уже давно, но все это время находились под воздействием сильных лекарств.
– Но почему?!
Лицо Рощина, до того выражавшее недоумение, внезапно изменилось.
– Эта ваша «Синяя Горка»… это психушка, да? – севшим голосом спросил он. – Тут была какая-то странная женщина, маленькая такая… Она сюсюкала со мной, как будто мне три года…
– Тетя Клепа, – кивнула Неля. – Она ухаживала за вами, когда вы не могли, пардон, сами в туалет сходить, стригла вам ногти, брила и расчесывала!
– Вы пытаетесь сказать мне, что я псих?
– Нет такого диагноза, – покачала головой Неля. – И вам уже лучше.
– Лучше?! А почему я не могу вспомнить, как сюда попал?
– Вы обязательно все вспомните, но вашей памяти нужно время, чтобы восстановиться.
– Тогда расскажите, как я здесь оказался!
– Я бы хотела это сделать, но сама знаю мало. Понимаете, Максим, я не ваш лечащий врач, я просто здесь работаю.
– А кто мой врач и почему со мной разговариваете вы, а не он?
– Вашим лечащим врачом является главврач этой клиники. В данный момент он находится в командировке в Москве.
– Но почему меня травили лекарствами?
– Вас доставили сюда в состоянии острого психоза. Препараты вам давали исключительно для вашего же блага… по крайней мере, первые несколько недель.
– Что это значит?
– Как вы себя чувствуете сейчас?
– Голова кружится, ноги не держат, тошнит и в глазах двоится. Этого достаточно?
– Скоро все пройдет.
– Как скоро?
– У всех синдром отмены протекает по-разному…
– Синдром отмены? Мы что, о наркотиках говорим?
– Макс, все не так, как вам кажется! Я понимаю, что вы, испытав на себе действие кокаина, боитесь повторения…
– Откуда вам известно о кокаине? – перебил Рощин.
– От вашего друга Егора Рубцова. Сейчас вам необходимо отдохнуть.
– Да что вы со мной как с маленьким, честное слово!
– Вовсе нет, – мягко возразила Неля. – Ваш организм действительно нуждается в отдыхе – поверьте мне, как врачу. Со временем все встанет на свои места, и вы снова почувствуете себя здоровым и полным сил.
– Надеюсь, я… ничего страшного не натворил? – пробормотал Макс, устремив на нее вопросительный взгляд.
– Нет, – уверенно ответила Неля. – Разумеется, нет! Отдыхайте. Мы поговорим вечером.
* * *
– Ну, как он? – резко спросил Иван, влетая в кабинет, отгороженный от допросной стеклом. Не таким, как в американских фильмах – огромным, позволяющим обозревать все помещение, в котором находится подозреваемый, а небольшим, похожим на тюремное окошко.
– Уже дошел до кондиции, Иван Арнольдович, – усмехнулась Вера, его верный оруженосец. Иван называл молодую женщину «лейтенант Вера» – разумеется, только в тех случаях, когда поблизости не было посторонних. Она не возражала. Вера была маленькой, плотно сбитой девушкой со свежим цветом круглого, честного лица. Свои густые рыжевато-каштановые волосы она носила в строгом пучке, никогда их не распуская и не демонстрируя их красоту, хотя эти волосы, точно так же, как и огромные карие глаза, которые невозможно было спрятать, составляли важную часть привлекательности лейтенанта Веры. Иван ценил ее за чувство юмора, исполнительность и инициативность – последнего качества частенько не хватало коллегам-мужчинам. Лейтенант Вера была без памяти влюблена в своего шефа. Об этом догадывались все, кроме него самого, и девушку это вполне устраивало: она сгорела бы со стыда, узнай майор о том, какие чувства внушает подчиненной.