Теперь же взору ведуньи предстал старец, от былого величия волхва не осталось и следа. Женщина вышла из леса, поклонилась хозяину и поприветствовала:

— Здрав будь, волхв Любомир!

Старик сощурился, смерив подслеповатым взором гостью.

— Сияна! Помню тебя! Девчонкой ещё была! — безошибочно определил волхв. — Теперь уж мы не те… Да и меня силы покидают день ото дня… Присаживайся, отведай со мной зайца… Зубы мои ещё крепки, чтобы с мясом справляться…

— Благодарствуй… — Сияна приняла приглашение и присела к кострищу на деревянный чурок.

Не успела Сияна расположиться, как из леса вылетела серая кукша. И, сделав круг над обиталищем волхва, приземлилась на аккуратно сложенные дрова под навесом. Отсюда птичка могла без труда наблюдать за хозяином и гостьей, а также слышать всё, что они говорят.

Волхв снял жаркое с прута, ловко отломил от него заднюю ножку и протянул ведунье. От жаркого исходил сладковатый аромат трав, и Сияна с аппетитом его отведала. Насытившись, она перешла к делу:

— Пришла я тебя просить о милости: справь свадебный обряд в ночь Купалы между охотником Лесьяром и девицей Ладомирой.

Волхв молча, неспешно, пережёвывал мясо. Сияна не торопила его с ответом…

— Расскажи мне их историю, — наконец, вымолвил Любомир. — Выслушаю — дам ответ.

Сияна подробно посвятила волхва во все тонкости жизни молодых и их отношения. Не утаила она и результатов гадания на рунах у Жданы.

Любомир отбросил заячью кость в сторону.

— Теперь я хочу рассказать тебе о неком волчонке… — и поведал Сияне о волколаках.

Рассказ волхва взволновал ведунью.

— Это знак богов! — не сомневалась она. — Волки — символ храбрости и верности. Они сохраняют пары на протяжении всей жизни. А волколаки, коли себя так вели, — наделены ещё и мудростью! Они — древние обитатели нашей земли. Никогда волколаки не нападали на бодричей.

— Согласен — никогда. Возможно, времена изменились, и они ищут союза с нами. Кто знает: что у них на уме… — многозначительно заметил волхв. — Обряд в капище Лады я справлю, как и подобает. Пусть Ждана мне пособит… Время всё расставит на свои места.

* * *

Почитать канун солнцеворота повелось у волколаков с давних пор, когда они жили подле славян. В этот день проходил таг в чертоге вожака, обсуждались насущные проблемы племени. Затем, под вечер, устраивался обильный пир и гуляния.

Но этот таг отнюдь не радовал Аудульфа. Ещё в чертоге не убрали столы после поминальной трапезы, как он вынужден во всеуслышание обвинить своего старшего сына в предательстве.

Ночь выдалась для вожака бессонной. Лишь под утро, когда он и Трюд вернулись в городище вместе с Гуннульфом, чета перевела дух и немного вздремнула.

Однако для вожака сон был прерывистым. Он едва сдерживал себя, чтобы не наброситься на сына, спящего за столом после поминальной тризны в зале чертога. Усилием воли Аудульф поборол в себе гнев, намереваясь соблюсти законы племени и не учинять расправу над предателем.

Наконец члены стаи собрались в уже прибранном после ночи чертоге на таг. Разместились на длинных скамьях. Аудульф по обыкновению восседал на стуле с высокой резной спинкой. Он обвёл цепким взором своих соплеменников, вперившись в старшего сына.

— Сегодня в канун солцеворота мы традиционно проводим таг. На сей раз не буду произносить хвалебных речей… — голос вожака звучал взволнованно и внезапно прервался. Члены племени устремили на него удивлённые взоры. Усилием воли Аудульф продолжил: — Сегодня я намерен обвинить своего старшего сына Льётольфа в предательстве.

Льётольф, окружённый своими приверженцами побледнел, но не растерялся. Он вскочил с места и возопил:

— Отец хочет избавиться от меня! Я мешаю ему! Он мечтает передать власть своему младшему сыну!

Взволнованные таким поворотом событий, волколаки загудели, словно пчелиный улей.

Аудульф порывисто встал и поднял руку, призывая племя выслушать его. Волколаки притихли. Льётольф стоял, окружённый приверженцами, дерзко взирая на отца.

— Твои обвинения беспочвенны! — с жаром выкрикнул он. — Я не совершил ничего противозаконного!

Аудульф зло усмехнулся.

— Ты считаешь убийство младшего брата благим поступком?

Волколаки снова зашумели. Некоторые члены племени бросились на Льётольфа. Лишь вмешательство вожака остудило их праведный пыл.

— Я никогда бы не посмел выдвинуть обвинение против сына, не имея на то серьёзных доказательств.

Аудульф трижды хлопнул в ладоши — в зал вошли Астрид и Трюд. Жена вожака прижимала младенца к груди. Они встали по обе стороны вожака.

— Говори Астрид! — приказал вожак. И вёльфа рассказала тагу всё о том, как Льётольф хотел убить малыша, а затем вожака и Трюд.

Волколаки пришли в немыслимое волнение. Мужчины из числа тага тотчас набросились на Льётольфа и его сторонников. Те даже оружием воспользоваться не успели. Наконец по приказу вожака в чертоге наступила тишина.

— Что ты можешь сказать в своё оправдание Льётольф?

— Всё ложь! — взревел он. — Астрид оклеветала меня! Она мстит мне! Она ревнует меня!

Волколаки снова зашумели, мнения их разделились.

Аудульф снова поднял руку, прося тишины. Все смолкли.

— Моего сына Гуннульфа нашёл старый волхв, что живёт в нескольких верстах от городища. Он сможет подтвердить мои слова.

В зале снова поднялся шум. Аудульф терпеливо выждал, позволив им высказаться и выпустить пар. Наконец один из уважаемых волколаков произнёс:

— Я сам отправлюсь к волхву. И, если он подтвердит слова вожака, то по законам Фенрира Льётольфа ждёт смерть. А пока пусть Льётольф и его приспешники посидят под стражей.

Соплеменники одобрили его предложение. Казалось бы, таг подошёл к концу, как вдруг Трюд попросила слова.

— Астрид не смогла растерзать моего сына, но она всё равно виновна…

Вёльфа замерла, устремив тревожный взор на жену вожака. Однако та жёстко продолжила:

— Пусть она покинет племя. И вернётся, когда понесёт дитя от человека. Нам нужен прилив свежей крови.

Таг поддержал Трюд. Астрид ничего не оставалось делать, как покинуть родное городище. Она обратилась волчицей и побрела по лесу. С наступлением ночи она обосновалась подле древнего капища Лады…

Глава 7

Матушка Лада, ты творишь любовь и лад, ты наполняешь материнством души жен наших. Славим тебя в песнях старинных, кои прадеды пели и правнуки будут петь. Жар-Птицей несется душа к тебе, Лучезарной и Вечно прекрасной. Любовь твоя материнская, как солнце, согревает нас, и стремимся мы быть с тобой вечно. Яко Предки наши славили матушку Ладу, так и мы, правнуки их, славим жену Сварога. И пусть Славе сей не будет ни конца, ни края. Благослови на судьбу счастливую, жизнь праведную, дабы достойно жили мы, прославляя Богов Светлых деяниями своими.