— Нет, нет и ещё раз нет! — кричал он так громко, словно по родовому чертогу ходили раскаты грома. — Не бывать вмешательству в жизнь людей! Я не позволю нарушить древние ирийские законы никому из своего рода!
— Что ж, отец, не позволяй! Мы и так уйдём! — дерзко заявила Магура.
Перун взъярился ещё больше. Он был готов проклясть дочь, как и Триглав своих сыновей. Но Магура всё равно была непреклонна в своём намерении отправиться к славянам.
Прове, также поддержавший Магуру, опоясался мечом с решительным намерением отправиться к лютичам, которые ему поклонялись.
Вскоре Магура обратилась ирийской птицей, усадила Прове на свою спину и умчалась прочь из Радогоша в направлении Старгарда. За ними последовала Девана, сестра Магуры, также облачившись в свои крылатые одежды, которые доселе хранились в сундуке за семью замками и семью печатями.
Перун в гневе метал гром и молнии, махал своей палицей, так что родовой чертог ходил ходуном. Земля под городом была готова разверзнуться на части. Неповиновение дочерей и Прове привело его в столь сильный гнев, что только заступничество Додолы спасло их от проклятия громовержца.
Однако Сильнобог и Яровит тоже не намеревались оставаться в стороне от кровавой сечи. Они подговорили Сирина и Семаргла, по примеру собратьев взгромоздились им на спины, и небесами улетели в стан бодричей, дав обещание Перуну, что будут сражаться, как простые смертные, не применяя магических возможностей. Однако громовержца это не успокоило, а напротив, разгневало ещё больше. Несколько дней Радогош озарялся вспышками молний, а окрестности оглашали отзвуки грома.
Измученные шумом Додола, Марцана, Мать Сыра-Земля, Жива, Мокошь, Рожаницы, Суденицы и Лада — все вместе отправились в покои Перуна, дабы убедить его угомониться, ибо не спали уже почитай три ночи кряду. К ним присоединился Авсень — его любимицы лошади вели себя беспокойно, вздрагивая и раздувая ноздри при каждом новом ударе грома и вспышке молнии.
Перун поворчал-поворчал, выпустил оставшиеся пары и утих. Мысленно про себя он отметил, что непременно запрёт ослушавшихся членов рода и дочерей за семью замками и семью печатями, как только они вернутся.
Тем временем Таруса доживала свои последние дни в родовом чертоге. Славяне давно ей не поклонялись, ирийка давно не получала приток Ваттена. Постепенно Таруса состарилась, подобно простой смертной, и теперь ощущала приближение смерти.
Подле неё собрались Марцана, Жива, Мокошь, Суденицы и Рожаницы. Хоть они уже давно понимали, что смерть Тарусы неизбежна, всё равно им было очень горько от вида умирающей соплеменницы.
«И такое будущее ждёт нас всех, если мы будем бездействовать, — мрачно отметила про себя Жива. — И почему только главы родов ведут себя как бараны, не хотят преступать устаревшие законы?»
Живу раздирали противоречивые чувства: она злилась на Триглава и в то же время хотела плакать. Она представила, что и ей перестанут поклоняться. И поток Ваттена иссякнет — она состарится, также как и Таруса, покроется морщинами, одряхлеет и поседеет… А потом и вовсе умрёт.
Жива невольно всхлипнула, на глазах на вернулись слёзы. Мокошь попыталась её успокоить. Жива припала к плечу соплеменницы и разрыдалась в голос, понимая всю безвыходность положения.
Когда Таруса поняла, что смерть уже совсем близко, она жестом подозвала к себе Мокошь.
— Открой сундук, — жестом указала Таруса в сторону стены, — и достань из него ларец…
Мокошь удивилась, но исполнила волю умирающей. Открыв сундук, она извлекла из него ларец и приблизилась к ложу Тарусы.
— В этом ларце ключ от хранилища чертога, в котором уже почти тысячелетие стоят два Рарога, рассчитанные чтобы каждым из них управлял лишь один ириец, — едва слышно пролепетала умирающая.
Мокошь и другие присутствующие в комнате ирийки с удивлением воззрилась на неё.
— Воспользуйтесь Рарогами, как считаете нужным… — была последняя воля Тарусы и она испустила дух.
Жива, Рожаницы и Суденицы пообещали позаботиться о её погребальном костре. Мокошь и Марцана, несмотря на скорбь, бросились в хранилище и вывели Рарогов на волю. Несмотря на то, что «огненными птицами» пользовались почти тысячелетие назад, их механизмы пришли в движение, а при помощи магического заклинания они без труда поднялись в воздух. Богини были преисполнены решимости помочь славянам противостоять закованным в железные латы саксонцам.
Узнав об этом, Перун снова разъярился. Теперь и Марцана, последняя дочь сбежала! Едва ли Додола могла успокоить его. Громовержец бросился в родовое хранилище, в котором стояла его золотая колесница, запряжённая золотыми механическими конями. Он вывел её на городскую площадь, механизмы на первый взгляд работали исправно. Но при помощи магического заклинания колесница в небеса не поднялась — разъярённый Перун гонял на ней по городу, из-под колёс летели искры в разные стороны. Обитатели Радогоша от страха перед гневом громовержца заперлись в родовых чертогах.
Велес, чтобы хоть как-то обрести душевный покой, уединился в своих покоях и заткнул уши мхом. Тотчас сел за массивный дубовый стол (заваленный потемневшими от времени свитками) и начал без устали строчить гусиным пером по отбеленному пергаменту, обмакивая его в серебряную чернильницу, наполненную соком из чернильных грибов. Сначала автор принялся за своё детище «книгу Велеса», которую никто из ирийцев никогда не видел и не воспринимал всерьёз, а затем — сказание о Свароге, коего хоть и недолюбливал, но уважал. Покои Велеса, от пола до потока заставленные деревянными полками, до отказа набитыми пергаментными свитками, испещрёнными сочинениями хозяина, пропылились от времени, а некоторые и истлели.
Лада в знак протеста и несогласия с родовой политикой перестала делить супружеское ложе со своим мужем Сварогом. Мало того, она постоянно запиралась от Сварога в покоях дочери Мокоши. И теперь, когда Мокошь покинула город на Рароге, вообще не показывалась в зале родового чертога. Сварога раздирали противоречивые чувства.
Лишь он смог успокоить Перуна. Сварог в давние времена, когда ирийцы пришли на землю, помог своему сыну громовержцу соорудить колесницу и прекрасно помнил её устройство. Он нашёл неисправность в механизме, наконец, при помощи заклинания колесница поднялась в воздух. Перун намеревался вернуть непокорных дочерей в Радогош.
Первым делом он направил свою небесную колесницу в Старгард…
* * *
Из книги Велеса, писаной в городе Радогош. Прославление Триглава.
«И вот начните,
во-первых — главу пред Триглавом склоните!»
— так мы начинали,
великую славу Ему воспевали,
Сварога — деда богов восхваляли,
что ожидает нас.
Сварог — старший сын Рода божьего
и Роду всему — вечно бьющий родник,
что летом протек от кроны,