— Я все обдумал, ну, насчет Прайда. И согласен.
— О, Дэн! — радостно воскликнула я, просто не найдя других слов. Он улыбнулся и еще крепче сжал мне руку. Я была счастлива.
— Но только при одном условии.
— Каком?
— С этого момента ты выбываешь из игры.
Я начала было возражать, но он мне не дал.
— Нет, это не обсуждается. Мало радости, когда тебя арестуют, даже за такой пустяк, как проституция. И мне даже страшно подумать, что будет, если они узнают, чем занимается коп, и арестуют тебя.
— Но я уже большая девочка, Дэн.
— Не спорю, но настаиваю на этом своем условии. С этого момента беру на себя все риски, иначе дом будет выставлен на продажу, как и планировалось.
Сергей Карякин состоял в русской мафии, а это означало, что он не только убивал младенцев ради забавы, но и пожирал их. Единственное место, где фигурировало это имя — Сергей, или просто Карякин, — был полицейский протокол, даже следовало уточнение: «Также известен как Питер Прайд». Сергей очень любил Америку и называл ее «страной неограниченных криминальных возможностей». Наверное, поэтому и придумал себе такой английский псевдоним; ему казалось, что он звучит как имя звезды кино или рока. Тот факт, что собой он был столь же безобразен, как и его преступления, а также не мог, не фальшивя, спеть ни одной ноты, ничуть его не смущал.
Обычно Питер очень тщательно страховался, занимаясь наркотиками и секс-рабами — с них и кормился, то был его кусок хлеба с маслом, — но два года тому назад допустил ошибку, и ему светил нешуточный срок, если бы ключевые вещественные доказательства вдруг таинственным образом не исчезли из хранилища при полицейском управлении. В ту пору у меня возникли проблемы с азартными играми, и кто-то рассказал об этом адвокату Питера. И вот однажды вечером ко мне явился очень вежливый джентльмен, так и не назвавший своего имени, и сделал предложение, от которого было сложно отказаться. В течение недели все мои игровые долги были выплачены, а затем решены проблемы и самого Питера. Я резко завязала с азартными играми, но осталась в списке Питера, вовремя сообщала ему о предстоящих рейдах полиции по его заведениям, о доносчиках и информаторах среди его приближенных… ну, когда, конечно, выдавалась такая возможность.
Моя встреча с Прайдом состоялась глубокой ночью в заброшенной промышленной зоне. Ни он, ни я не могли допустить, чтобы нас видели вместе. Поначалу Питер категорически отказывался принимать Дэна в свою организацию. Даже несмотря на то, что его схватили сразу же после ареста Альберто Переса, он подозревал, что Дэн вполне мог попасть в поле зрения Управления по борьбе с наркотиками. Я поспешила его успокоить, сказала, что произвела разведку, и, насколько мне известно, Управление вовсе не знает о существовании Дэна. Затем поведала о клиентуре Дэна из высших слоев общества, о тех возможностях, которые открывались перед Прайдом в плане расширения рынка сбыта.
Примерно через неделю Дэн и я встретились с Питером на заброшенном складе в три часа ночи. Встреча закончилась тем, что Прайд согласился выдать Дэну килограмм кокаина для распространения. Если все пройдет хорошо, обещал дать больше. На обратном пути к дому на Сосновой террасе я была так возбуждена, что напрочь позабыла о том, что не спала почти целые сутки. Едва мы с Дэном вошли в дом, как я начала срывать с него одежду. Даже не помню, как мы затем оказались в спальне.
На следующее утро я чувствовала себя такой разбитой, что едва удалось разлепить веки. Но все же встала, умылась и поехала в полицейский участок, где меня ждала на столе записка с просьбой немедленно явиться к сержанту Гроувзу. Гроувз был красивым чернокожим мужчиной с коротко подстриженными усиками и строгими сдержанными манерами. Он крайне редко улыбался, и весь напрягся и помрачнел, как только я вошла к нему в кабинет. Там, помимо самого сержанта, сидели Джек Гриппер и какие-то не знакомые мне мужчина и женщина.
— Дверь за собой закрой, Моника, — приказал Гроувз. Я повиновалась, он жестом пригласил меня присесть в единственное не занятое кресло. — А ты по уши в дерьме.
На столе у него стоил проигрыватель ди-ви-ди. Он надавил на кнопку, и я услышала, как рассказываю Дэну о том, как помогла выпутаться из неприятностей Питеру Прайду. Сердце у меня сжалась. Тот разговор происходил в спальне, в доме на Сосновой Террасе. Мне хотелось спросить, почему они его записали, но я была слишком напугана и не могла вымолвить и слова.
— Этого признания достаточно, чтоб засадить тебя за решетку, — сказал Гроувз.
В горле у меня стало сухо, как в пустыне Сахара. Я понимала, что без адвоката не следует ничего говорить, но все же не удержалась и спросила:
— Что вам надо?
— Нам нужен Прайд, — ответила женщина.
Я пребывала в шоковом состоянии, но мозг продолжал функционировать, подсказывал разные выходы из ситуации.
— Вы не сможете использовать запись. Она означает, что дом был начинен жучками.
— Можем, если поставили жучок с разрешения владельца этого дома, — сказала она, и в глазах у меня потемнело.
Дэна арестовали через день после того, как попался его поставщик. Джек Гриппер выезжал вместе со мной на задержание, и помнил, как я рассказывала ему о доме на Сосновой Террасе. Бобби Марино обвинили в краже вещдоков в деле Прайда, и он сел, но затем подозреваемой стала я — это когда информатор из организации Прайда поведал полиции, будто слышал, что улики были украдены женщиной. Одна из подсказок, которую я дала Прайду, была подставой. Сержант Гроувз говорил о месте и времени рейда только мне, никому больше. И когда в доме, где собирались взять преступников с поличным, не оказалось ни души, все поняли, что виновата я. После этого Гриппер перевел меня на работу в отдел нравов, и Дэну было велено позвонить мне и вызвать на дом как проститутку. Ну, а уж затем природа взяла свое.
Когда выяснилось, что Дэн меня предал, я испытала целую гамму чувств — шок, затем гнев, потом горечь. После того, как меня арестовали, я видела Дэна всего лишь раз, когда полиция готовились расставить ловушку для Питера Прайда, из которой он уже никогда бы не выпутался. Он извинился передо мной, сказал, что страшно сожалеет, что действительно любил меня, просто у него не было выбора. Я не верила, что он любил меня, но если даже и так, понимала, что он забудет обо мне в ту же секунду, как только у него появится другая женщина. Женщина, которой, в отличие от меня, не грозит семилетний тюремный срок — это как минимум.
Из камеры, которую я делю с сорокадвухлетней Шейлой Кросби, осужденной за казнокрадство, не видно ровным счетом ничего, но стоит крепко закрыть глаза, и перед моими глазами предстает вид на океан из спальни Дэна. Иногда я представляю себе, как выхожу из тюрьмы, и он встречает меня, ждет в «роллсе». И мы с ним едем в дом на Сосновой Террасе, и я принимаю душ, чтобы смыть всю эту тюремную грязь и вонь. А после душа мы с Дэном занимаемся любовью. И когда Дэн засыпает, я выхожу на террасу и наблюдаю за приближением шторма, начавшегося где-то вдалеке, на просторах Тихого океана. Зрелище это грандиозное, потрясающее. Но вот буря стихает, и я тоже становлюсь тихой и умиротворенной, как Тихий океан после шторма. И я замужем за прекрасным принцем, я богата, я живу в замке на Сосновой Террасе.