Не сказал бы, что секс здесь абсолютно ни при чем. Ведь, в конечном счете, именно ее тело поначалу привлекло мое внимание. Я до сих пор помню это ее бикини. Желтенькое такое. Трусики совсем узенькие, а два треугольника лифчика соединены пластиковым колечком, отчего в центре, на груди просвечивает кружочек загорелой кожи. Страшно соблазнительно. Но, как я уже говорил, секс здесь был не главное.
Скорее все объяснялось скукой и одиночеством. Я недавно расстался с женой, после шести лет совместной жизни. Последний скандал спровоцировал мой уход с работы, но, думаю, она все равно бы ушла, даже если бы я остался в фирме. А так получился очень удобный предлог.
Итак, я потерял Кэти, и моя уверенность в себе сильно пошатнулась. Я страшно боялся вступать в новую любовную интрижку со всякими там ухаживаниями и свиданиями, а работы, чтобы отвлечься от этой проблемы, у меня теперь не было. К тому же было лето. И вот в результате б о льшую часть дня я проводил в доме за телевизором и чтением дешевых книг в бумажных обложках. Так и началась это игра.
Я не видел, как она въехала и поселилась здесь, потому что находился в то время в Лос-Анджелесе, брал интервью по долгу службы. Мое жилище стоит на холме, а потому возвышается над всеми остальными домами по другую сторону улицы. Дом Эвансов пустовал целый месяц. Небольшой такой домик, а перед ним — уютная зеленая лужайка, окаймленная живой изгородью, защищающей ее от посторонних глаз, — всех, кроме моих. Да, жить в доме, возвышающемся над всеми остальными на улице — в том есть определенное преимущество, особенно если твоим соседом вдруг становится привлекательная молодая девушка, которая любит принимать солнечные ванны в крохотном желтом бикини.
Я как раз стоял перед окном в гостиной, когда она вышла на улицу. Такая спокойная и сдержанная. Думаю, даже если бы заметила, что я на нее глазею, это ее ничуть не смутило бы. В одной руке она держала плед и бутылочку с лосьоном, в другой — какой-то журнал. Развернула плед, согнувшись, лениво и неспешно расправила его несколько раз, чтобы лежал правильно. Затем уселась и принялась натираться лосьоном. А потом улеглась на спину, откинула назад длинные черные волосы и закрыла глаза. Само воплощения мира и покоя.
В тот самый первый день, я, должно быть, наблюдал за ней целый час. Время от времени заходил в другие комнаты, но вскоре меня неизбежно влекло к окну в гостиной. Меня возбуждало каждое ее движение. Когда она потягивалась, когда переворачивалась, сердце начинало биться учащенно. Очень живо помню, какое разочарование испытал, когда она скрылась за дверью дома.
На следующий день я вдруг поймал себя на том, что прямо с утра нервно расхаживаю перед окном в гостиной. Помню, какое возбуждение испытал, когда мое терпение было, наконец, вознаграждено. Поначалу я пытался как-то контролировать свой вуайеризм [27] . Я намеренно уходил из дома днем, или же сидел в шезлонге на заднем дворе, откуда никак не мог за ней наблюдать.
И вот как раз в один из этих моментов я впервые заметил «фольксваген», припаркованной на дорожке, что проходила за домом, но тогда ничего особенного не заподозрил, просто не придал этому значения. В конце концов, я сдался, и ежедневные любования девушкой в желтом бикини вошли у меня в привычку.
Я со всей отчетливостью помню тот день, когда впервые увидел Айрин, чего никак нельзя сказать о дне, когда я понял, что со мной ведется какая-то игра. Просто знаю, что с момента ее появления в доме напротив прошла неделя или две, точнее не скажу. В ее поведении я заметил перемены, причем довольно любопытные. За первые несколько дней я хорошо изучил ее расписание. Она никогда не отступала от него, к тому же я приобрел хороший и мощный бинокль.
Вставала она около одиннадцати (я видел ее в окне кухни), загорать выходила в три часа дня и возвращалась в дом в пять. По вечерам выходила крайне редко, и в гости к ней никто не заходил. Время от времени она отправлялась в продуктовый магазин за покупками, но даже это делала по расписанию — каждый четверг в час дня.
И вот как-то раз во вторник она вышла из дома в десять. Причем заметил я ее случайно — шел из спальни на кухню. В четверг утром произошло то же самое. Оба раза она возвращалась домой к полудню. Несколько раз я видел у нее в руках большую красную папку. Моя Кэти на протяжении года брала уроки рисования, и у нее тоже была похожая папка, примерно такие же носят студенты. Может, она была студенткой? И, возможно, у них начались какие-то летние занятия?.. Я решил выяснить, так ли это.
Впервые решившись проследить за ней, я потерпел полный провал. Стоял у окна, прячась за занавеской, ждал, когда она выйдет из дома. Затем пошел к своей машине. Вид при этом напускал самый небрежный — не хотел привлечь ее внимание. Возможно, даже слишком небрежный. Потому как ко времени, когда я вывел машину из гаража, ее уже и след простыл.
На следующий раз я действовал аккуратнее. Оставил машину на выезде, у ворот. И уселся в нее загодя, на пятнадцать минут раньше. Все остальное прошло как по маслу. Она выехала на шоссе, доехала до входа в университет, припарковалась на стоянке. Я нашел свободное местечко в нескольких машинах от нее, терпеливо сидел и ждал, пока она выйдет. На мне были джинсы и клетчатая рубашка с короткими рукавами. Я отучился лет десять тому назад, но лицо у меня было моложавое, почти мальчишеское, а игра в гандбол помогала держаться в форме. К тому же волосы были длинные, я их не стриг — стильная такая причесочка. Сомневаюсь, чтобы я внешне сильно отличался от других студентов.
Ее класс располагался на четвертом этаже старинного увитого плющом здания. Я шел следом, старался держаться на почтительном расстоянии, так, чтобы она меня не заметила. Дождался, пока она не скроется за дверью, затем медленно приблизился и заглянул в комнату. Она оказалась просторной. Студенты сидели за столами, перед каждым выложены принадлежности для рисования. Айрин говорила с преподавателем. Молодой человек, позже я выяснил, что он работает здесь первый год. Звали его Майлз Дж. Брэдфорд. Женат, двое детей, специализируется по изобразительному искусству эпохи Ренессанса.
Я двинулся к выходу — и тут впервые увидел Брюнеля. Высокий, около шести футов, мускулистый. Ему было где-то за сорок, и он не слишком вписывался в здешнюю обстановку. Уж больно жесткое лицо. Лицо боксера или портового грузчика, но уж никак не студента. Он стоял в нише, возле фонтанчика, из которого можно было пить воду.
Ниша находилась довольно далеко от коридора, ведущего к комнате, где занималась Айрин, и заметить его было трудно. Я бы и сам не заметил, если б он не шевельнулся — как раз в тот момент, когда я проходил мимо. Но в том момент я ничего такого не заподозрил; ну, разве что заметил, что человек этот выглядит здесь неуместно.
Мое увлечение Айрин развивалось так медленно, постепенно, что поначалу я сам этого не осознавал. Просто начал подстраивать все планы на день под нее. Если она куда-то выходила вечером, не мог заснуть до тех пор, пока она благополучно не возвращалась домой. А если не выходила загорать в три часа дня, начинал беспокоиться — уж не заболела ли.