Закончив с делами, я все-таки уговорила себя выбраться из постели и позавтракать, что было весьма условно — время приближалось к обеду. Светика все не было, но отсутствие мужа меня мало беспокоило: я привыкла к его частым отлучкам, поездкам, гастролям и длительным репетициям. Так было даже лучше: мы не нарушали личное пространство друг друга, не мозолили глаза и не очень привязывались. Для меня это было самым ценным в отношениях — муж-друг, ни к чему особенно не принуждавший, зато готовый пойти за меня в огонь и в воду.
От нечего делать я пощелкала кнопками телевизионного пульта, не нашла ничего интересного и уже собиралась выключить, когда мое внимание привлек выпуск новостей — показывали здание театра, где репетировал оркестр Светика. Я прибавила громкость и услышала:
— …Тело концертного директора Ирины Косолаповой было обнаружено рано утром охранником, делавшим обход здания. По предварительной версии, в финансовых делах оркестра Лемешинского существовали нарушения, в которых обвиняют Косолапову. Именно она заключала последние договоры о гастролях оркестра в Австрии и Болгарии, однако гонораров оркестранты так и не получили. Основной версией следствия является самоубийство.
Новость была убойной… Ирка покончила с собой в здании театра. Интересно, Светик уже знает? Должен знать — раз назвали его фамилию, значит, гарантированно уже оповестили и вызвали. Нужно срочно ехать и тащить с собой Кукушкина — Димочка будет, если что, представлять интересы Светика.
Я кинулась одеваться, на ходу набирая номер Димочки. К счастью, он не уехал на выходные, как планировал, а был еще в постели — сказывалось недельное напряжение. Выслушав мой сбивчивый рассказ, он мгновенно отреагировал:
— Выезжаю, встретимся у театра.
Следующим был звонок мужу. Голос Светика звучал растерянно и глуховато:
— Я у театра, Варенька, здесь оперативники… думаю, надолго.
— Ни с кем ничего не обсуждай, пока мы с Димкой не подъедем! — велела я. — Мы скоро.
— Варя, может, не нужно… вдруг…
— Так, молчи! Я скоро приеду.
К счастью, машин на дорогах было немного, и я на своем «Смарте» довольно быстро добралась до здания театра. Несколько полицейских автомобилей, какие-то люди… а вон и Димочка бежит с другой стороны здания. Я вышла из машины и направилась наперерез ему:
— Извини, что выдернула в субботу.
— Да ну что вы, — отмахнулся он. — Вы Святослава Георгиевича еще не видели?
— Нет. Сейчас поищем. — Я решительно пошла ко входу в театр.
Димочка двинулся за мной, но уже на крыльце нам преградили дорогу:
— Вы куда, гражданка? — спросил молодой полицейский, и я сунула ему «корочки». — Понятно. Сейчас я старшего позову.
Но звать никого не пришлось: Светик вышел сам, неся в руке пакет с рыбой и какими-то продуктами. Выглядел он точно так же, как в старых фильмах изображали рассеянных гениев: с авоськой, растерянный, разве что без очков в круглой проволочной оправе.
— Варенька, я же говорил, что не нужно ехать, — мягко сказал он, приближаясь к нам. — Ты ничем не поможешь.
Он пожал руку Димочке, рассеянно пробормотал приветствие. Я видела, что он совершенно деморализован и напуган, но мне точно нужно было знать, что случилось с Ириной.
— Светик, соберись. Что с Иришкой? — жестко спросила я, сжав холодную кисть мужа.
— Что? А, с Иришкой… да-да, с Иришкой… — повторил он, глядя поверх моей головы.
— Светик!
— Да, Варенька, сейчас… никак в себя не приду… очень неожиданно. Такая ужасная, нелепая смерть… Ведь ее никто не обвинял, все понимали, что возникла проблема… А она — в петлю…
Ого… значит, Иришка повесилась. Серьезное решение, волевое. Но почему мне кажется, что здесь что-то не то? Веселая, позитивная Иришка никак не вязалась у меня с образом самоубийцы-висельницы. Что должно было произойти, чтобы такая девушка вдруг полезла в петлю? И сколько денег должно было пропасть?
— Светик, а какая сумма фигурирует? — осторожно поинтересовалась я, не очень рассчитывая на ответ — муж в этих вопросах был полный профан.
— Точно не знаю… кажется, около полутора миллионов рублей…
Н-да… в принципе не такие большие деньги, если разделить их на весь коллектив, но если долг повесили на Ирку — могу понять. Совершенно одинокая девка, съемная однушка в Бутово, ни ребенка, ни котенка — только музыка. Такую сумму ей никогда не собрать, если действительно она ее растратила.
— Ты уверен, что Ира ни при чем? — спросила я, отчаянно жалея, что не захватила с собой портсигар.
Светик ошарашенно посмотрел на меня:
— Даже думать так не смей! Ира — кристально чистый человек, она копейки чужой не взяла бы!
— Тогда почему именно эта версия пришла в голову следователям? Кто еще был в курсе проблем с гонорарами?
— Глупый вопрос… все…
Да, это я упустила. Разумеется, все оркестранты в курсе. Но кто из них мог подбросить эту версию? И почему именно Ирку обвиняют, а не бухгалтера, к примеру? Логичнее заподозрить как раз его.
— А Людмила Валерьевна? Ты с ней не говорил?
— С ней сейчас оперативники разговаривают, вытащили из дома, она чуть не в бигуди приехала.
Димочка тем временем что-то быстро записывал в блокнот, и лицо его было сосредоточенным и хмурым.
— Святослав Георгиевич, а вы сами гонорар получили за последние гастроли? — вдруг спросил он, и лицо Светика мгновенно побагровело:
— Вы что хотите этим сказать? Что я обираю своих музыкантов?!
— Нет, что вы, конечно нет…
— Тогда как вы смели задать мне подобный вопрос?
Я взяла мужа под руку, успокаивающе погладила по груди:
— Успокойся, дорогой, тебя никто ни в чем не обвиняет. Я ведь лучше остальных знаю, что ты никаких гонораров не получал.
Это на самом деле было не в правилах Светика — он всегда получал причитавшуюся ему сумму последним, потому что считал это правильным. Более того, он, насколько я знала, легко давал в долг, если у кого-то из оркестрантов возникали затруднения, и однажды оплатил из своего кармана операцию больной дочери одной из скрипачек, отказавшись потом взять деньги, хотя женщина приезжала к нам домой и очень просила его сделать это. Нет, мой муж определенно не годился на роль финансового авантюриста.
— Но на счета вашей конторы суммы поступали? — не отставал Димочка.
— Я этого не знаю! — раздраженно ответил Светик. — Не хватало еще подобными вещами самому заниматься! Мое дело — музыка, я не финансист, я даже не знаю, в каком банке у нас счет открыт!
— Зря… я бы поинтересовался хотя бы для того, чтобы просто быть в курсе.
— Мне нет дела до таких мелочей! — почти фальцетом выкрикнул Светик, а Димочка только хмыкнул: