— Не помню, — сказал наконец Юрий, виновато моргая, — вот хоть убейте — не помню! Столько людей крутилось вокруг, особенно когда папа был еще жив… Это потом уж я один остался, но это мой сознательный выбор… а раньше… Нет, не помню.
— М-да… плохо… — Я побарабанила пальцами по столешнице. — Это бы здорово помогло мне — хоть понять, с какой стороны копать… Ладно, Юрий, у меня мало времени, а есть еще дела. Давайте так. Я посоветуюсь с Анастасией, и мы решим, что делать, хорошо? А вы постарайтесь поменьше выходить из дома — на всякий случай. Могу помочь с доставкой продуктов, если нужно.
— Нет, не нужно. Ко мне по старой памяти домработница наша ездит, — отказался он.
— Ну, как хотите. И сейчас я вас на такси посажу — так спокойнее.
Мы расплатились за кофе и вышли на улицу, и от меня не укрылось, что Юрий снова испуганно озирается по сторонам, хотя и пытается скрыть это.
— Расслабьтесь, Юрий, — посоветовала я, — чем сильнее вы напрягаетесь, тем больше вероятность, что произойдет нечто неприятное. Закон мироздания, понимаете?
— Вам смешно… — неопределенно передернул плечами Потемкин.
Мне, собственно, тоже было не до смеха, но зачем ему-то об этом знать? Мы поймали такси, я убедилась, что Юрий сел в машину и что за этой машиной никто больше не поехал, и перешла на противоположную сторону улицы — нужно было позвонить Тузу и бежать по набережной к зданию офиса дяди — там неподалеку находилось небольшое итальянское заведение, которое Туз предпочитал всем остальным. Если я правильно поняла, то сегодня он именно там.
К моему приходу готовились: на столе дымилась только что вынутая из печи пицца, стояла бутылка красного вина и большая «деревенская» миска с салатом, в котором торчали две длинные деревянные ложки. Кувшин морса и сосуд с оливковым маслом довершали картину. Туз восседал во главе стола, рядом я увидела его «заместителя» Сергея Трофимовича по кличке Жало и какую-то женщину средних лет с неопределенной внешностью и блеклыми волосами.
При моем появлении Туз поднялся и широко развел руки, приглашая обняться. Я поздоровалась, ответила на поздравления с Новым годом, и Жало вместе с женщиной тут же удалились из небольшого кабинета в общий зал.
— Располагайся, Варюша, — широким жестом предложил хозяин, и я, пристроив шубу на вешалку, села за стол справа от него. — Ну, что скажешь?
— Ничего нового, кроме того, что вы уже знаете. Могу, правда, объяснить, почему попросила у вас помощи для своей клиентки.
— Валяй, я слушаю.
Мой рассказ занял около получаса, я выложила все, что узнала в свое время от Анастасии, добавила о смерти Александра и об опасениях Юрия.
— Понятно-понятно… — протянул Туз, думая о чем-то. — А скажи… с какой радости тебе на хату палец отхваченный прислали?
— Там вообще глупо как-то вышло. — Я вкратце рассказала историю с чужим пальцем, но пришлось, конечно, добавить и о Кирилле. Однако я не стала говорить о своих подозрениях — к чему? Это мое личное.
— Угу… то есть кто-то решил, что этот фраер тебе чем-то дорог и что ты в обмен на его жизнь и безопасность поделишься информацией? — уточнил Туз, и я кивнула:
— Да. Но это бессмысленно. Меня с ним ничего особенно не связывает…
— А вот врать мне не надо, я просил. — Туз легонько хлопнул по столу ладонью, и посуда жалобно звякнула. — Ты же с ним по отелям-то мотаешься, что я, дурак? И говоришь — ничего особо не связывает?
— Я вас умоляю… то, что я с ним сплю, вовсе не означает, что на все ради него готова. Сколько их, таких было…
— Ладно, оставим парня. Ты мне вот что скажи: может у твоего дяди быть свой интерес в этом деле? Такой, чтобы он не побоялся ментам денег слить на три «глухаря»? Начальник охраны пошел как несчастный случай — мол, коротнул кипятильник, а коврик под ногами мокрый, вот дядю и зашибло. Домработница твоя под машину попала — ну, с кем не бывает, водитель скрылся — и все… Ну, с водилой было труднее, там чистой воды убийство, но следов нет, потому скоро прикроют как безнадегу, никто и сейчас-то сильно зад не рвет. Но вот ты мне объясни: дядьке-то зачем этот геморрой?
— А затем, что мне кажется, будто он причастен к попыткам рейдерства «Снежинки», вот зачем. И пытался он чужими руками выведать, что я знаю об этом, а главное — где вдова. Потому что я к нему советоваться ходила, прежде чем предложение Анастасии принять. И он меня отговаривал.
Я взяла стакан с морсом и выпила залпом — так пересохло в горле.
— Но откуда вы обо всем узнали? — спросила, переведя дыхание и глядя в лицо Туза.
Тот помолчал, потом потянулся к бутылке и налил вино в два бокала. Один протянул мне, второй взял сам:
— Давай, Варечка, за Новый год выпьем. Пусть все дерьмо останется там, в старом. А придет только хорошее. Тебе оно тоже не помешает.
— Как и всем. — Я пожала плечами и выпила вино. — Но все-таки… вы не ответили.
— Отвечу, — кивнул он, закуривая, — отвечу, не торопись. Я понять хочу… Ведь я его знаю, и мне казалось, что знаю неплохо. Но что он такой гнидой окажется и на родную племянницу начнет псин своих натравливать, никогда бы не подумал. Западло это.
— Натравливать? — не поняла я.
И Туз со вздохом объяснил:
— Пасли тебя, Варюша. В «Космосе» ребята мои выловили одного парня, потрясли как следует, вот он и признался, что работает на твоего дядю. И что дядя твой велел о каждом шаге докладывать.
— Но это же не значит… — Я определенно не хотела верить в то, что вся эта возня со слежкой, трупами и прочими неприятностями — дело рук дяди Вити, на чьих коленях я буквально выросла.
Но такие, как Туз, не говорят пустых слов и не обвиняют людей почем зря — это не соответствует их жизненному кодексу, и я хорошо об этом знала.
— Это значит, что ты влезла на территорию, которая интересует твоего родственника, а это грозит ему финансовыми потерями — только и всего. И потери эти значат несоизмеримо больше, чем сила родственных уз. Все просто. Мне вот только не понравилось, что совершенно непричастные люди попали в круг его интересов. Нельзя убирать тихих лохов просто потому, что думаешь с их помощью кого-то запугать.
Я перестала понимать, о чем речь. В голове все перепуталось, смешалось в кучу, и я никак не могла разобрать, что к чему. Слишком уж бурно начался этот год, прямо с первого дня…
— Ты это… домой возвращайся, хватит блудить, — услышала я голос Туза. — За квартирой все равно пока ребята присматривать будут, чтоб тебе не так страшно было. Но живи дома. У человека свой угол должен быть, свой — где ему хорошо, понимаешь?
Я кивнула. Признаться, эта мысль уже приходила мне в голову, и я даже собиралась оставить в одной из комнат Митяя и Геру — на всякий случай. И раз уж Туз заговорил об этом, значит, в самом деле пора вернуться. О Мельникове в этот момент я совершенно не думала.