— Почему? Это Лена Грей, моя жена, — притворно возмутился Льюис.
— Ага, как же. Удовольствие ты ей доставляешь, но она тебе не жена. Для мужа с женой вы слишком жизнерадостные.
Хохоча, как дети, они шли по улице, пока не нашли итальянский ресторанчик. Сев за столик, Льюис взял Элен за руку:
— Можешь пообещать мне одну вещь?
— Что угодно. Сам знаешь.
— Пообещай, что мы никогда не станем парой, которой больше нечего сказать друг другу. Обещаешь? — Его взгляд был полон тревоги.
— У меня всегда будет что сказать тебе, но вряд ли ты всегда захочешь меня слушать.
Однажды Льюису надоело слушать жалобы плачущей девушки и он ушел, бросив ее в Дублине. Взгляд Элен был достаточно красноречивым.
— Ты — моя Лена. Лена Грей. Айви была права. Это имя для кинозвезды. Любовь моя, ты действительно ослепительная красавица. Отныне называй себя Леной. В знак того, что ты начала новую жизнь.
Его глаза горели, и Элен поняла: ей и в самом деле придется стать женщиной, способной сохранить любовь такого мужчины, как Льюис.
Всю неделю они говорили о том, что должны устроить себе медовый месяц. Не думать о работе, деньгах и прозе жизни. Все это начнется в понедельник, десятого ноября. Времени у них хватит с лихвой.
Льюис был успешным менеджером в одной ирландской компании и неплохо зарабатывал. Очень неплохо, пока не сбежал с дочерью владельца фирмы. Они уехали в Испанию. Подробности остались невыясненными, да о них никто и не спрашивал. Несколько лет прошли в странствиях; где именно они жили, никто не проверял. Следовательно, Лену Грей это тоже не должно было интересовать.
Льюису предложили отступные за то, чтобы он оставил в покое единственную наследницу отца. Естественно, он отказался. Но затем, когда связь приелась и Грей понял, что совершил ошибку, он взял деньги, чтобы начать новую жизнь. Льюис побывал в Америке, потом некоторое время жил в Греции.
Он бы вернулся к Элен, девушке, которую искренне любил, но считал, что это будет нечестно. Ведь у нее были маленькие дети, и она сама пыталась наладить свою жизнь. Конечно, Льюис знал, что она в Лох-Глассе. И даже пару раз приезжал, чтобы посмотреть на нее издали. Он не подошел бы к Элен и в тот раз, если бы не понял, что она несчастна. Был январь, а она бродила у озера, пробиваясь сквозь жухлую крапиву и чертополох, и ее лицо было мокрым не то от слез, не то от дождя.
И тогда он заговорил с ней.
Она посмотрела на Грея так, словно увидела привидение, а потом бросилась в его объятия. Льюис начал ругать себя за то, что так долго ждал, но Элен сказала: нет, время выбрано самое подходящее. Явись он за ней раньше, она бы не смогла уйти. Но теперь дети подросли. Если они и не поймут мать, то по крайней мере сумеют прожить без нее. Честно говоря, без нее им будет лучше. Зачем жить с матерью, в душе которой нет ни радости, ни надежды, ни желания видеть новый день? Кит сумеет позаботиться о себе; мать несколько месяцев исподволь намекала ей, что может уйти. Эммет привязался к сестре Мадлен — старой отшельнице, ясные глаза которой видели все и читали в сердцах людей. Элен позаботилась даже о служанке Рите. Поощряла ее занятия самообразованием, чтобы та могла заменить детям мать, когда… после… ну, когда все это случится.
Мартин тоже переживет ее уход. Ведь он женился на ней, зная, что она любит другого. Элен пообещала ему, что не уйдет без объяснений. Да, конечно, это следовало сделать с глазу на глаз, хотя он слишком чувствителен. Заплакал бы или сделал какую-нибудь глупость. Например, встал бы на колени и начал умолять ее остаться, угрожая покончить с собой. Все равно она пыталась поговорить с ним, но Мартин каждый раз уклонялся от разговора. Теперь ему придется смириться. Странно, однако, что он до сих пор не позвонил…
Льюис рассказал, куда они отправятся завтра. Сядут на поезд и поедут на побережье. Нет ничего чудеснее прогулки по пустынному пляжу. Можно съездить в Брайтон и полюбоваться на два огромных мола, выдающихся в море. Можно отправиться в Павильон и побродить по переулкам с магазинчиками, каждый из которых обладает собственной магией.
Он светился от радости при мысли, что покажет ей эти места.
— Ты никогда не забудешь их.
— Я никогда не забуду все, что мы будем делать вместе, — ответила Элен и увидела в его глазах слезы.
Что-что, а Брайтон Лена Грей действительно помнила до конца своих дней. Именно там она ощутила тянущую боль внизу живота, немного похожую на боль при месячных, но решила, что все пройдет. Как и обещал Льюис, они гуляли, взявшись за руки, смеясь, убегали от темных волн с белыми барашками. Говорили, что, когда их сыну или дочери исполнится года четыре, они летом приедут сюда втроем и будут играть на пляже. Остановятся в той же гостинице. Будут богатыми и счастливыми, а все мечты их ребенка исполнятся.
На брайтонском вокзале боль в животе стала нестерпимой, но победило суеверие: если она не узнает о надвигающейся беде в Брайтоне, где они были так счастливы, то все обойдется.
Однако на вокзале Виктория сомнений уже не оставалось.
— Со мной что-то неладно, — сказала она Льюису.
— До дома доедешь? — Грей видел в ее глазах страх.
— Не знаю.
— Здесь всего несколько станций, — сказал он.
Поездка в метро стала сплошным кошмаром…
Она помнила, как ее опустили на кровать, а потом над ней склонилось лицо Айви.
— Все в порядке, милочка. Держитесь. Держитесь и постарайтесь не двигаться. — Льюис стоял у окна и кусал губы. — Доктор уже едет. Будет здесь с минуты на минуту… Возьмите меня за руку.
— Я хотела сказать вам… — плакала Лена.
Их строго-настрого предупредили, что в этот дом жильцов с детьми не пускают.
Боль была изматывающей, а хождения в ванную и обратно — невыносимыми. Кровь была всюду. Даже на цветастом халате Айви.
Потом Лена увидела усталое лицо доброго старого доктора. Или это зеленщик, который подарил ей цветок? Когда это было? Неделю назад? Две? Впрочем, сейчас все для нее были похожи друг на друга.
Посыпались вопросы о сроке и возможных осложнениях. Что говорил ей врач?
— Я не показывалась врачу, — простонала Лена.
— Понимаете, она из Ирландии, — объяснила Айви.
— Там тоже есть врачи, — ответил доктор.
— Не говорите Питеру. Ни ему, ни Лилиан. Ни за что, — бормотала Лена, стиснув его руку.
— Нет, нет, — успокоил он. А потом повернулся к стоявшему у окна Льюису. — Кто такие Питер и Лилиан?
— Не знаю. Кто-то из жителей… города, где она жила.
— Ваша жена потеряла много крови… — начал доктор.
— Она выживет?
— Она — да. В больницу ее везти не нужно, мы уже все сделали. Я дам ей успокоительное. У вас уже есть дети?