— Лена, — поправила она.
— Лена, — повторил мистер Уильямс. — Эрик, скажите кому-нибудь из женщин, чтобы проводили мисс Вуд в туалет. Немедленно.
Льюис поправил свой воротник и уныло улыбнулся им. «Он мог бы избавиться от нее раньше», — с внезапной досадой подумала Лена. Впрочем, женщины всегда бегали за Льюисом, он к этому привык. Но раз это вызывает у него улыбку, она тоже будет улыбаться.
* * *
— Как ты будешь встречать Новый год? — с любопытством спросила Клио.
— Не знаю. Как всегда.
Клио задумалась:
— А я хочу быть красивой. По-настоящему красивой.
— Ты и так красивая. Разве нет?
— Нет. Я хочу выглядеть как красавица из книжки.
— Ты говоришь о платьях?
— Нет. Я имею в виду свое лицо.
— Нам не разрешают пользоваться косметикой.
— Ну, можно намазать веки вазелином. От этого глаза кажутся больше. И слегка втянуть щеки, чтобы лицо не казалось таким круглым.
Они втянули щеки и дружно расхохотались.
— Мы выглядим так, словно собираемся кого-то поцеловать, — сказала Кит.
— Ты могла бы поцеловать Филипа О’Брайена. Он вечно на тебя пялится…
— А ты кого?
— Может быть, Стиви Салливана, — с хитрой улыбкой ответила Клио.
— Но он же целуется с Дейдрой Хэнли! — Кит удивилась тому, что подруга выбрала юношу, сердце которого было уже занято.
— Она старая и некрасивая. Мужчинам нравятся женщины помоложе.
— Ей всего семнадцать.
— Ну да. Но в пятьдесят третьем Дейдре будет уже восемнадцать, и она с каждым годом будет становиться старше.
— Тебе нравится Стиви?
— Нет. Просто он симпатичный.
— А Филип О’Брайен тоже симпатичный?
— Нет. Но он по тебе сохнет. — Клио все нужно было разложить по полочкам.
Январь выдался снежным. Анна Келли бросила снежок в Эммета Макмагона. По традиции он взял пригоршню снега и сунул ее девочке за шиворот, та завопила, а потом оба засмеялись.
— Ты уже пришел в себя? — спросила Анна.
— От чего?
— Ну, твоя мама умерла…
— Нет, не пришел. Наверно, просто стал немного привыкать.
— Можно мне играть с тобой и Кевином Уоллом? — спросила она.
— Нет, Анна. Мне очень жаль, но ты девочка.
— Так нечестно.
— Ничего не поделаешь, — философски ответил Эммет.
— Кит и Клио тоже не играют со мной, хотя они девочки.
— Они уже большие девочки.
— Они обращаются с тобой так же плохо, как со мной? — Анна надеялась найти в Эммете товарища по несчастью.
— Нет, они совсем не плохие.
— Мне хотелось бы быть старой. Совсем старой. Чтобы мне было лет двадцать. Тогда я знала бы, что делать.
— И что бы ты сделала? — с интересом спросил Эммет.
Анна была смешная. Алое пальто с капюшоном и взволнованное красное лицо делали ее похожей на гнома.
— Я бы вернулась сюда, отвела Клио и Кит на озеро, столкнула их в воду и утопила! — с жаром воскликнула она. Но тут же спохватилась: — Ох, Эммет… Эммет, прости меня!
Анна побежала за ним.
— Я дура. Поэтому со мной никто и не играет. Я забыла, вот и все. Просто забыла.
Эммет обернулся:
— Да, конечно. Но это была моя мать. И я ее не забыл.
Слова «мать» и «забыл» он произнес с трудом. По лицу Анны потекли слезы.
В этот миг из гаража вышел Стиви Салливан:
— Эй, Эммет, оставь ее в покое. Она еще маленькая. Не заставляй ее плакать.
Эммет круто развернулся и пошел домой.
Заплаканная Анна посмотрела на Стиви.
— У меня нет друзей, — сказала она.
— Да, это проблема, — ответил Стиви и посмотрел в сторону магазина готового платья Хэнли, надеясь увидеть свою энергичную подружку Дейдру, которая идет по занесенной снегом лох-гласской улице и думает об их следующем свидании.
* * *
Джеймс Уильямс был заинтересован в том, чтобы постояльцев, приезжающих в гостиницу «Драйден», встречал первым именно Льюис Грей. Поэтому он заботился о том, чтобы этот красивый ирландец был ухожен и хорошо одет.
— Мне разрешили отдавать рубашки в прачечную гостиницы, — гордо сказал Льюис Лене. — Ты сэкономишь уйму времени на стирке и глажке.
Времени действительно не хватало, но Лене нравилось заниматься этим: стирка и глажка были частью игры в мужа и жену. В Лох-Глассе она никогда не гладила. Это делала Рита. А ей приходилось ломать голову, на что тратить время в доме, где она чувствует себя чужой.
А Льюис рассказывал ей о своих новых успехах.
Раньше наниматели хотели получить доказательства того, что ты умеешь выполнять определенную работу и находить общий язык с другими. Война все изменила. Теперь в письменных рекомендациях и опыте работы никто не нуждался.
Льюис считал, что стойка регистрации — это сердце гостиницы, и Лена знала, что он не преувеличивает. Все в «Драйдене» должны были держать его в курсе гостиничных дел. Вместе с экономкой и старшими горничными он составлял расписание уборки номеров. Обсуждал с шеф-поваром целесообразность вывешивания копии меню в вестибюле. Именно Льюис предложил, чтобы каждый швейцар носил на груди табличку со своим именем.
— Спасибо, но я и сам знаю, кто я такой, — огрызнулся старший швейцар Эрик, кусавший себе локти из-за того, что в свое время взял на работу этого карьериста.
Льюис не обратил на его тон никакого внимания.
— Конечно, знаете, Эрик. И все остальные тоже. Но как быть с американцами? Им захочется запомнить славного парня, который так хорошо принимал их в «Драйдене».
Эрик признавал разумность довода, но это никак не сказывалось на уровне его чаевых. Потому что большая часть долларов, переходивших из рук в руки, попадала к Льюису Грею. Американцы высоко ценили услуги человека, который помнил их имена и давал ценные советы, как лучше провести отпуск.
Никто не называл Льюиса администратором; он был «мистером Греем со стойки регистрации». Постояльцам советовали по всем вопросам обращаться к нему, и Льюис никогда их не разочаровывал.
— У меня в жизни еще не было такой хорошей работы. Я должен сделать все, чтобы стать здесь незаменимым, — говорил он, и Лена признавала его правоту. Никакие самые блестящие характеристики не позволили бы Льюису занять столь высокую должность в других гостиницах того же класса.
Специального образования у Льюиса не было, но он с успехом заменял отсутствие диплома природным умом и обаянием. Даже в дни дублинской молодости, работая в торговле, он не проявлял нетерпения в общении с людьми, стремился сделать как можно больше и извлечь из происходящего максимальную выгоду. В этом человеке соединилось многое. А лукавая мальчишеская улыбка делала его неотразимым. Его жалованье росло из месяца в месяц. Рос и его авторитет. Как-то Лена заметила, что за стойкой регистрации находится маленький склад, и благодаря ее советам это помещение мало-помалу преобразилось. Все старые коробки, сломанные велосипеды и трехногие стулья вынесли. Их место заняла мебель, слишком старая для спален и приемных. Льюис нашел стойку для зонтиков и вешалку красного дерева с медными крючками для верхней одежды. Теперь он мог не вешать пальто в раздевалке для служащих. Льюис не строил из себя лорда — просто нашел неиспользуемое помещение. И привел его в порядок, сделав своим кабинетом.