— Наверное, я должна сказать мистеру Тайрону, когда вы вернетесь.
— Вечером. Самое раннее в восемь. Большое спасибо за звонок, Айви.
Но Айви оставалась на проводе до тех пор, пока не услышала щелчок, означавший, что Доун тоже положила трубку. Миссис Браун мрачно усмехнулась. Они никогда раньше не пользовались кодом, но Лена все схватывала на лету. Они часто хихикали над тем, что красавчик Льюис напоминает какую-то кинозвезду. Скорее всего, Тайрона Пауэра.
Айви не хотела, чтобы Доун узнала о возвращении беглого мужа миссис Грей. Тем более Доун не следовало знать, как жадно Лена ждала этого возвращения.
Восемь часов. Это означало, что Лена пойдет в салон красоты.
Грейс была настроена философски.
— Конечно, я не считаю вас дурой. Думаю, вы правы. Необходимо выглядеть как можно лучше… Если он останется, вы обрадуетесь, что не пожалели для этого усилий. Если нет, то сможете без труда найти себе другого.
— Другой мужчина мне не нужен, — ответила Лена.
— Конечно, — согласилась Грейс. — В том-то и дело. Это самая большая проблема на свете, не так ли?
Айви была наверху и наводила порядок в квартире. Она вытерла пыль со столика у окна и поставила на середину стеклянную вазу с желтыми розами. Выгладила несколько блузок Лены и постелила чистые простыни. Выкинула остатки старых полуфабрикатов, пакеты с зачерствевшим печеньем и положила на их место свежий хлеб, ветчину, помидоры и бутылку вина. Это не создавало впечатления, что Льюиса тут ждали, но и не свидетельствовало о полном отчаянии.
В последнее время Айви молилась не слишком часто, но сегодня весь день молила Всевышнего, чтобы возвращение Льюиса прошло удачно. Чтобы он увидел то, что заставит его остаться.
Напротив было кафе, где рабочие ели сандвичи и пили чай. Льюис Грей сидел там, среди них, выделяясь одеждой и загаром, но это компенсировалось его непринужденностью, общительностью и желанием выяснить шансы лошадей на завтрашних скачках. Уголком глаза он следил за домом номер двадцать семь.
Он провел здесь уже час. Айви сказала, что Лена вернется в восемь. Увидев ее, Льюис извинился перед собеседником, перебежал на другую сторону улицы и нагнал Лену уже на площадке второго этажа.
— Лена!
Обернувшаяся к нему женщина была красива и уверена в себе. Каждый мужчина остановился бы, чтобы посмотреть на нее. Волосы, которыми всегда восхищался Льюис, сияли, косметика была безукоризненной. Так не выглядела ни одна женщина, возвращавшаяся домой после долгого трудового дня. Льюис поднялся по ступенькам и остановился рядом. От Лены пахло духами; большие глаза смотрели на него с интересом и удивлением.
— Вот это сюрприз… — медленно сказала она.
— Ты не зашла к Айви.
— Я делаю это не каждый вечер. — Они беседовали как старые друзья.
— Можно войти? — Он показал на дверь их квартиры.
— Льюис, это твой дом. Конечно, можно.
Ай да актриса! Лена изумлялась собственному искусству.
— Айви сказала, что мой ключ у тебя.
— Верно.
Лена вошла в отполированную до блеска квартиру, чувствуя несказанную благодарность к этой женщине. Все было готово для примирения, обещаний, клятв и ночи любви. А на каминной полке, мимо которой нельзя было пройти, стояло стеклянное блюдечко с ключом. Лена подошла к камину, взяла ключ и отдала его Льюису.
— Я принес шампанское, — сказал Льюис.
— Отлично. — Лена весь день твердила себе, что нужно сохранять спокойствие.
— Я подумал, что, если ты позволишь мне остаться, у нас будет праздник А если нет, то я смогу напиться в утешение. — Его улыбка как была, так и осталась мальчишеской.
Лена улыбнулась в ответ. Для него шампанское было тем же, чем для нее прическа и маска для лица. Грейс права: если Льюис останется, это будет и праздником, и утешением. Так что разницы никакой.
— Тогда давай праздновать, — сказала она и слегка отвернулась, когда Льюис подошел обнять ее. Он не должен был догадаться, что ей не терпится стиснуть его в объятиях, от которых у него перехватит дыхание. Хочется целовать его губы, глаза, шею, медленно раздеть и пойти с ним в спальню. Но признаваться в этом не следовало.
Льюис повернул ее лицо к себе и поцеловал в губы.
— Лена, я дурак.
— Такой же, как и все мы, — ответила она.
— Здесь мой дом. Я понял это через пять минут после своего ухода.
— А теперь вернулся.
— Ты не хочешь узнать… услышать…
— Нет, не хочу. А теперь налей мне шампанского. Или это только пустые обещания?
— Лена, с пустыми обещаниями покончено, — сказал он. — Я буду любить тебя вечно и больше никогда не оставлю.
* * *
Кит вела себя безукоризненно.
— Как по-твоему, что мне надеть? — спросила она Мору.
— Ох, Кит, что хочешь. Что сама считаешь подходящим для такого случая.
— Нет, это твой день, тебе и решать.
Глаза Моры наполнились слезами. Она пыталась что-то сказать, но не могла найти слов.
— И папин, — добавила Кит. — Но мужчины никогда не замечают самого важного. Скажи, что я могу для тебя сделать?
— Мне вполне достаточно того, что ты рада нашей свадьбе, — промолвила Мора, когда к ней вернулся дар речи.
— И Эммет тоже. Но ждать от него таких слов бесполезно.
— Наверное, мальчики относятся к матерям по-другому.
— Нет, дело не в этом. Просто тогда ему было девять лет. А я всегда была ей ближе. Я хорошо ее понимала, а он был еще несмышленышем. Он видел в ней только свою маму… а не личность, как я.
— Надеюсь, она была бы рада тому, что Мартин женится снова. Понимаешь, я совсем другой человек, так что пытаться стать второй Элен…
— Конечно, она была бы рада.
Кит спрашивала себя, как она позволит совершиться этому греховному браку. В обряде венчания есть момент, когда священник спрашивает присутствующих, известно ли им какое-нибудь препятствие, мешающее новобрачным соединиться. Когда этот момент настанет, Кит, зная, что жена ее отца жива, промолчит. В конце концов, когда она спросила об этом сестру Мадлен, та посоветовала ей поступить так, как подскажет сердце.
Ответственность огромная, но она взвалит ее на свои плечи.
Кит освоилась в колледже Святой Екатерины удивительно легко.
В первую же неделю она познакомилась с девушкой по имени Фрэнки Барри, бунтовщицей с насмешливыми глазами. Фрэнки собиралась со временем уехать в Америку и исколесить всю страну, работая в разных гостиницах.
— Думаешь, нам это удастся? — с сомнением спросила Кит.